Осторожно, фанфик!

[MeliDenta]

Название: «Life was so simple then, we were so innocent…»
Автор: MeliDenta
Фэндом: У. Шекспир «Ромео и Джульетта»
Персонажи: Тибальт, его семья, Бенволио, Меркуцио
Рейтинг: G
Категория: Джен
Жанр: Агнст, Философия, Психология, Флафф, Повседневность
Состояние: закончено
Размер: Мини
Дискламер: все права принадлежат Шекспиру.
Предупреждение: OOC
Описание:
В свои девять лет почти и не задумываешься о такой чепухе, как война домов, кровная месть, злоба и ненависть. Ты видишь своих сверстников, приглашаешь их поиграть вместе с собой - а фамилия для тебя не имеет значения.
Описание дня, когда Тибальт действительно мог стать другом этой двоицы...
Комментарий автора:
Таймлайн – сильно до-канон (часть I) и сам канон (II)
Название - цитата из песни, но это не сонгфик.
Честно говоря, автор находится в невменяемом состоянии, отчего он решил поднять эту банальную тему. Простите.
Автор впервые пишет от лица Тибальта, поэтому и ООСнуть мог по случайности. Хотя старалась, как могла, но... Поставила. На всякий пожарный.
Автор извиняется – он знает, что дети – неидеальные существа, хотя здесь может показаться наоборот.
С семьями - абсолютно все имена и родственные связи взяты из головы моей. Валенцио - не ОМП, имеет под собой почву из канона, хоть что я с ней сделала, гм… Но с родителями у меня напряг. Извиняюсь.
В общем и целом, автор просит за все прощение. Как всегда.
Публикация: Спрашивайте.

I

- Во имя славного нашего рода! – крикнул, подняв маленький ножичек, Тибальт и тут же почувствовал неприятное ощущение на своем затылке.
- Прекрати орать, - прошипел Валенцио, который имел несчастье в это время войти в комнату. Младший брат угрюмо поглядел исподлобья на старшего Родетти.
- И я бы на твоем месте положил обратно отцовский нож – иначе одной из ветвей «славного нашего рода» не поздоровится, - ядовито фыркнул тот, беря свою маленькую шпагу и снова выходя из их комнаты.
«Зубоскал», - подумал Тибальт, потирая место затрещины. Ей-богу, неприятно.
Побурчав немного на эту тему, Тибальт вернул на место отцовский нож и спустился вниз. Отец с Валенцио вышли на улицу, видимо, старший брат будет учиться управляться со своей шпагой. Исполнилось только двенадцать – уже возомнил о себе непонятно что! А Тибальту можно лишь восторженно глазеть на их тренировки, а самому – ни-ни, положи клинок на место!
Был теплый осенний день, когда солнце чуть затуманено полупрозрачной серой дымкой, делающей мягче черты светила, но когда еще тепел воздух, будто мягкое покрывало. Верона шумела, даже в доме были слышны голоса прохожих, смех гуляющей без дела молодежи, выкрики торговцев. Тибальт скучающе обвел взглядом комнату. Было скучно, а вид за окном будто манил Родетти, звал прогуляться в роще, где в тени можно укрыться от еще ярого солнца, уговаривал сходить на реку и смыть с лица липкую пленку жары и духоты. Тибальт решительно взял свой маленький лук с пару стрел (без наконечников, увы, ведь мал был все-таки мальчик). В саду было дерево, старое, засохшее, уже давно в нем погасла последняя искра жизни. Его довольно часто использовали как мишень.
- Синьор Тибальт!
«Эдип», - с нотками безнадежности и раздражения подумал мальчишка и повернулся к обладателю громового голоса, старого слуги дома Родетти, прислуживающего еще деду, слуги настолько старого, как сам особняк. Несмотря на свою дряхлость, Эдип обладал живыми глазами, крепкой хваткой и настолько громким голосом, что Валенцио демонстративно зажимал руками уши. Но то Валенцио – этому слово вежливость даже не снилось.
- Синьор Тибальт, я не думаю, что вашему отцу понравилось бы, что вы решили потренироваться в стрельбе из лука без него, - добродушным, но между тем не терпящим возражений тоном проговорил слуга, мягко забирая из рук Тибальта лук. Тот уже собирался возмутиться, но тут слуга известил о приходе Джованны Капулетти. Начинать при тете дуться, возмущаться и обижаться – слишком большой риск, что сознавал даже Тибальт.
- Мой дорогой племянник, - мягким голосом проворковала тетушка и погладила того по волосам. Тибальт аж сжался под этой дланью, хоть и смог не показать это наружу. Нет, тетю он любил, бесспорно, но её любовь… подчас пугала.
- А где мой брат и мой старший племянник? – спросила синьора Капулетти. Тибальт пробурчал что-то похоже на «они тренируются на шпагах», на что синьора удовлетворительно проговорила, что растут новые воины в рядах их почтенного дома. Слава Богу, Валенцио не было рядом – его бы перекосило от подобной похвалы, что бы серьезно обидело тетушку.
- Синьора, прошу, - наконец, появился на лестнице Эдип, и синьора Капулетти чинно поднялась в комнату матушки. Паж Капулетти направился прямо на кухню, к своим друзьям. Тибальт, вздохнув с облегчением, взял из своих игрушек сшитый из лоскутков и набитый пухом мячик и выбежал на улицу.
А погода стояла хорошая, прямо летняя, что даже и не признаешь в ветерке шум осенних дождей и слякоти. И не скажешь, что два дня назад Рождество Богородицы праздновали. Что уже скоро будет настоящий листопад, который яркими красками украсит улицы Вероны…
Впрочем, Тибальта это мало интересовало. Пока стоят погожие деньки, нужно просто радоваться им и по возможности выжать из этих дней все, что только можно. Довольный мальчуган побежал на реку, гоняя перед собой мяч, а ветер тихо смеялся, со свистом проносясь мимо. Было тепло, пекло сильно, но ветер доносил прохладу с реки Адидже, пару капелек-брызг…
Хорошая погода, хорошее настроение, хороший ветер, хороший мяч. Как все было хорошо, как светло, как чисто. Тибальт даже чуть улыбнулся небу, хотя в основном пытался себя сдерживать – негоже Капулетти улыбаться по пустякам! То есть, Родетти… А-аа, Бог с этим.
Все равно же красные одежды, как на гербе Капулетти. Хороший цвет, благородный, красивый. Не то, что сине-ледяной герб проклятых Монтекки!
Тибальт чуть сморщился. Он знал, что Монтекки, все до одного – подлецы, плуты и отъявленные трусы. Они живут не так далеко от особняка Капулетти, и казалось, что была даже ощутима вонь их мерзких дьявольских сердец, разит от их гнилых речей, как от конюшни! Глянешь на лицо – сразу признаешь морду этих поганых негодяев. Так говорил отец, тетя и её муж, почтенный синьор Капулетти, глава их рода, и Тибальт с Валенцио хорошо знали все правила поведения с врагами. Правда, пока братьям запрещали вызывать тех на дуэли – малы еще – но Тибальт точно знает, что такой день вскоре наступит, и Монтекки заплатят за все!
Тибальт же очень скоро перестал рассуждать об участи воинственных домов и продолжил увлеченно бегать с мячом. Мрачные мысли лишь тонкой вуалью закрыли ему разум, после чего он стал только думать, как бы еще сильнее толкнуть вперед мяч и куда бежать. Сказать по правде – он и не видел почти никогда представителей враждебного рода. Только вот этого неприятного человека – главы дома, Стефано, да его двоих братьев издали. Скорее по привычке, которую привил отец, Тибальт в мыслях пожелал главе дома Монтекки и всем его родственникам побольше неприятных моментов и шишек в жизни и побежал дальше.
Солнце медленно, но верно поднималось на верхушку небесного купола. Тибальт, притомившись с бега и жары, вышел на реку и с удовольствием сел в тенек от дерева. Он не любил воду, вот просто – мерзко и противно даже чувствовать на себе капли жидкости, холодной и скользкой, а вот просто посидеть на берегу – это дело. И сухо, и прохладно.
Мяч он положил рядом, но неловко при этом задел рукой, что тот отскочил и плюхнулся в воду. Тибальт чертыхнулся (как взрослые) и поморщился. Нехорошо… сейчас утонет же!
Родетти неуверенно подошел в краю берега. Мяч отскочил примерно на два локтя, чуть покачался на волнах и начал медленно погружаться вглубь.
«Что, лезть в воду?!» - чуть ли не панически подумал Тибальт. Никто не мог упрекнуть мальчика в недостатке храбрости, но от воды ему становилось противно и мерзко, от самой этой идеи его передергивало. Тут ему послышался хруст, и рядом с его ногой оказалась длинная, крючковатая, извилистая палка. И мальчишечий голос прокричал ему:
- Ловите, пока совсем не утонул!
Тибальт, недолго думая, схватил палку и подтянул мяч к берегу и, брезгливо морщась, вытащил его на поверхность, тяжелый такой, с которого тонкими струйками стекала вода. Тибальт отбросил его подальше от себя, там, где солнце пекло раньше. Палка, с облупившей корой, сильно расцарапала ему ладонь, но он не показал это ни единым выражением лица – он же Родетти!
- Вы воды боитесь? – совершенно искренне изумленно проговорил подошедший к нему мальчишка, на вид – такого же возраста, как и Тибальт. Родетти, начиная медленно гореть от стыда, недружелюбно покосился на нежданного помощника:
- А вам какое дело?
- Никакое, - пожал плечами тот, не показав виду, что обиделся на это довольно невежливое замечание Родетти. Тот же отвел глаза, но, устыдившись, поднял глаза и прямо смотрел на парня. Обычный такой, хотя Тибальт не помнил, где его видел, да и видел ли вообще.
- Извините, - буркнул он. - Я благодарю вас за оказанную помощь, синьор, - продолжил дальше он, чинно поклонившись. Тот склонил голову и ответил поклоном:
- Что вы, синьор, на моем месте любой поступил бы также.
Эта игра в этикет и манерную вежливость, по всей видимости, смешила обоих парней, потому что они через мгновение они солидарно прыснули.
- Как вас зову хоть, синьор? – спросил паренек, улыбаясь. Родетти снова поклонился и со смехом отозвался:
- Тибальтом меня зовут.
Не заметил он, как чуть вздрогнул собеседник, что тень мелькнула на лице. Он задумчиво прищурился:
- В честь Тиберта, кошачьего вельможи?
- Не уверен. Хотя кошек люблю, - признался Родетти. Тот чуть хмыкнул:
- Воду вы тоже из-за этого не любите?
Тут Тибальт обидчиво насупился и угрюмо поглядел. Задеть мальчика было очень легко, и особых умений тут не требовалось. К чести сказать, собеседник заметил перемену в лице Родетти:
- Извините, синьор, ради Бога! – искренне проговорил тот. - Я не желал вас обидеть…
Тибальт уже собирался всерьез вспылить, но решил милостиво простить нечаянного обидчика и махнул рукой:
- Ладно, уж. Вас мне как звать?
Тот склонил голову и сделал неловкий поклон:
- Бенволио будет мне именем.
- «Доброжелательный»? – переспросил Тибальт, непонимающе покосившись на собеседника. Тот терпеливо объяснил:
- Нет, просто Бенволио. Хотя вы правы – от этого слова и было мне имя это дано.
Тибальт кивнул, не в силах признать, что из-за ветра тогда не расслышал окончание имени, а то вдруг решит, что он глуховат немного, или, еще хуже, невнимательно он слушал?! В конце концов, нельзя ронять марку представителя достойного рода!
Тем временем тот подошел к мячу Тибальта и поднял его с земли.
- Его выжать-то надобно… - проговорил он и недоуменно посмотрел на дернувшегося Родетти: - Да что вы так от воды шарахаетесь?
- Она противна мне, - прямо ответил Тибальт и тут же снова подумал: а вдруг он признался сейчас в своей слабости? Тот пожал плечами и проговорил:
- Хотите, я выжму?
«Еще чего не хватало! Еще чтобы я свалил на какого-то прохожего заботу о своих вещах?!»
- Нет! - категорично сказал Тибальт и, преодолев отвращение, взял из рук Бенволио свою игрушку, подошел к берегу. Тот снова пожал плечами. Когда Родетти смог более-менее освободить многострадальный мяч от накопившейся там влаги, он сказал:
- На солнце его надо, - Тибальт обвел глазами местность. Он аккуратно положил игрушку на ту самую палку, между ветками, и отряхнул руки. Бенволио стоял рядом и просто смотрел за происходящим.
- Я, видимо, мешаю вам, - проговорил он и уже хотел уйти, когда Родетти его окликнул:
- Да куда вы, синьор? Вы торопитесь куда?
- Нет, синьор, - покачал головой он, явно растерявшись. Тибальт же проговорил, как ни забавно, дружелюбно и приязненно:
- Тогда давайте во что-нибудь сыграем. Я бы предложил в мяч, но, как видите, он не в самом лучшем состоянии…
Тибальту было скучно, да и кровь желала действий, бега, игры, прыжков! А этот парень не вызывал у него особого предубеждения, как, к примеру, Франко Чертелли, который одним шагом способен проломить каменный пол, да еще он крепко зазнавался. Этот же человек не вызывал у него отвращения, да и его поступки были достойными.
- Увы, я думаю…
- А вы не думайте. К примеру, давайте с этого дерева поглядим на Верону с такой высоты!
У Тибальта слова никогда не расходились с делом, поэтому, договорив до конца фразу, он тут же подскочил к стволу и ловко взобрался на ветку. Тут же послышался немного испуганный голос Бенволио:
- Осторожнее, синьор! Ну, зачем вам это?!
- Боитесь?
- Да вы упадете же! – Тибальт фыркнул и с довольным видом взобрался на высокую толстую ветку, примерно на высоте трех-четырех локтей, что было довольно высоко для такого мальчугана. Бенволио же с открытым ртом смотрел на него, затем смог взять себя в руки и проговорил спокойно:
- Все-таки, на вашем месте…
- Вы будете взбираться или нет? – перебил он того. Тот страдальчески поглядел на дерево, затем с тяжелым вздохом ухватился за выступы и начал медленно карабкаться, изредка что-то бормоча себе под нос, что-то наподобие «не к добру».
- Вы всегда так занудливы? – скучающе проговорил Тибальт, когда тот наконец взобрался на ветку рядом с Родетти. Тот буркнул:
- Нет, я просто всегда осторожен.
- К черту осторожность! Давайте дальше!
- Ч-что? – он выпучил глаза. – А может…
- Вы высоты боитесь? – спросил Тибальт, чувствуя отнюдь не христианское удовлетворение от осознания факта, что сейчас он оказался, если так можно выразиться, на целую голову выше спутника своего. Тот честно проговорил:
- Есть немного.
- Тогда прогоните его и поднимайте! – не терпящим возражения тоном проговорил Тибальт, ухватываясь за следующий сук и взбираясь на него. Бенволио продолжал сидеть на месте, с безнадежностью во взоре косясь на новоявленного приятеля.
- Вы куда, синьор? – проговорил он, округлив глаза. Тибальт осторожно встал на сук и раздвинул густые листья дерева. Солнце мигом ослепило его, он крепко зажмурил глаза, но тут же открыл их и устремил взгляд на простертую перед ним панораму города. Блики игриво резвились на крышах, на украшениях церквей и дворца, а лучи мягко гладили стены домов, занавеси лавок. Верона громко шумела, и этот гул успокаивал мальчишку. Были слышны песни и пляски бродячих артистов, реплики актеров фарса, народной масочной комедии.
- Да вы как кошка, синьор! – с ноткой удивления и даже уважения проговорил позади него Бенволио. Тибальт хмыкнул, как его брат любил делать, и повернулся к тому:
- Подходите ко мне!
Тут, опасливо взглянув вниз, еще цепче взялся за ветку, на которой сидел.
- Нет, не стоит, синьор, я не имею желания упасть с этого дерева.
- А вы не падайте, - быстро выпалил Родетти. Тот покачал головой. Тибальт же почувствовал чувство, очень схожее с раздражением.
- Боитесь?
- Вас – нет. А вот падения с такой высоты – да.
- Вот и трус, - пробурчал Родетти, не вкладывая в последнее слово даже частички ненависти или презрения. Тот снова покачал головой, вздохнул и крайне неодобрительно проглядел на собеседника, который полез дальше:
- Синьор Тибальт, ну ради Бога…
- Не занудствуйте, синьор Бенволио, - весело бросил Родетти, с высоты взирая на приятеля. Бенволио продолжал с легким осуждением смотреть на мальчика, после чего поглядел вниз и смущенным голосом спросил:
- Простите, синьор Тибальт, а как мне лучше слезть?
Тибальт фыркнул и проговорил:
- Прыгайте.
Тот исподлобья глянул на него, затем глубоко вздохнул и с шепотом «Santa Maria» начал медленно и неторопливо спускаться с дерева. Тибальт бросил на него обидчивый взгляд, затем сел на ветку и уставился на копошащую в ветвях птичку.
- Бенволио, какого черта?! – внезапно он услышал громкий выкрик, а затем – «ай!» и хлопок об землю. Заинтересовавшись, что случилось внизу, Тибальт ловко спустился к первым веткам. Какой-то юноша помогал встать Бенволио, при этом с красноречиво круглыми глазами косясь на того. Этот, по всей видимости, неудачно прыгнул.
- Бенволио, какого… - решил тот повторить свой вопрос, когда Бенволио его перебил:
- Тихо, Меркуцио, - тут он вдруг дунул на свои ладони. Видимо, ободрал.
Тот упер руки в бока и в упор поглядел на собеседника:
- Нет, я все-таки требую ответа на свой жизненный вопрос, потому что впервые в жизни ты чуть не падаешь на меня с неба! В конце концов, с деревьев весьма редко падают представители твоего рода, друг, хотя, возможно, такое иногда бывает, правда, со мной такое случается впервые, что вызвало, с моей стороны, не слишком обоснованный выкрик, в котором я имел неудачу помянуть самого прародителя зла, что непременно зачтется в списках моих грехов. Итак, ты ответишь мне, каким ветром тебя занесло на это достаточно высокое дерево – Аквилон ли решил проиграться, аль Нот стал тебе другом? Не слишком вежливая услуга с его стороны, не согласишься ли?
Тибальт пребывал в полнейшем непонимании, что тот сейчас наговорил, поэтому где-то очень глубоко в душе не мог не восхититься своим «приятелем», который успел перекрыть поток слов:
- Меркуцио, прекрати о пустом болтать. Ух… Лучше скажи, не видел ли подорожника где?
Тут Тибальт решил не дать этому болтливому юноше даже открыть рта (сразу видно, такого поди останови) и отозвался на вопрос:
- У тропинки посмотрите, синьор. Вроде бы там рос.
Меркуцио (как называл его Бенволио) недоуменно стал оглядываться и с подозрением проговорил:
- Это еще что за дьявол?
- Я вам дам дьявола… - неприязненно пробурчал Тибальт, быстрым движением спустившись на землю. Меркуцио с удивлением посмотрел на него:
- Кажется, с Нотом я не так уж сильно ошибся. Вы, простите меня, кто?
- Меркуцио, можно вежливее? - одернул того Бенволио и, подойдя к началу тропы, оторвал два небольших зеленых листка подорожника и приложил их к ладоням своим. Тибальт сморщился – каким надо быть, чтобы так расцарапать кожу, что даже кровь чуть выступала, и появились мерзкие на вид ранки, обнажившие нижние слои? Вот ведь неумеха.
- Как хочешь, - проворчал Меркуцио, продолжая недоверчиво смотреть на Тибальта. Нет, это был примерно такого же возраста с остальными, хоть и издали, с высоты казался взрослее. Родетти же, решив отвечать тем же, скрестил руки на груди и тяжело глядел на того. Бенволио, сложив руки наподобие молитвенного жеста, вернулся и критически поглядел на обоих, покачивая головой.
- Хм… Пожалуй…
- Итак, - совершенно бесцеремонно перебил его Меркуцио, - мое имя вы, наверное, уже имели честь услышать. Зовут меня Меркуцио, по отцу принадлежу к роду Эскала.
«Надо же, родственник герцога», - изумленно подумал Тибальт. Бенволио же вздохнул:
- А вот последнее было ни к чему.
- А мне пока большим нечем похваляться, хотя, я думаю, скоро будет день, когда мое славное имя будут выстукивать колокола по всей Италии, когда монахи начнут поминать меня в своих молитвах без дополнительной оплаты, а мои деяния ославят этот город! – залихватски воскликнул тот, вскинув руку к небу. Бенволио же закатил глаза и проговорил, повернувшись к Родетти:
- Не обращайте на него внимания – серьезности в его фразах намного меньше, чем обычного шутовства и смеха. Можно сказать, её вообще нет.
- Я ценю твою веру в меня, друг Бенволио, - притворно обиженно проговорил Эскал, но тут же прыснул и продолжил: - Могу ли я узнать ваше имя?
Тибальт, не желая ударить лицо в грязь, поклонился и чопорно (что стоило невероятных усилий) вымолвил:
- Имя у меня Тибальт, а моя фамилия такая же достойная, как и ваша.
Мальчишка сощурился и оценивающе поглядел на него:
- Тибальт? – переспросил он через паузу. - Вы, если я верно помню, из рода Родетти, из семьи Капулетти?
- Да, синьор, - гордо вскинул голову мальчик, приосаниваясь. Меркуцио сузил глаза и поглядел на друга своего.
- Бенволио…
- Пойдемте, что мы стоим на месте, - внезапно сказал тот, затем открыл свои руки и поглядел на руки. - Мы вам, к слову, не мешаем, синьор Тибальт?
- Нет, что вы, - довольно дружелюбно проговорил Родетти и внезапно хлопнул себя по лбу. О мяче забыл, о мяче! Он стал вспоминать, где оставил, как вдруг его взгляд упал на ветку, где между ветками покоилась высыхающая на пекле игрушка. Он подбежал прямо к ней, поэтому не увидел, какая сценка разгорелась за его спиной: Меркуцио Эскал повернулся к своему другу и хотел уже сказать что-то, когда Бенволио приложил палец к губам и резко покачал головой. Тот уже начал свою тираду:
- Но он…
Тот снова замотал головой. Меркуцио что-то пробубнил себе под нос, затем дернул плечом и с мрачной иронией проговорил:
- Смотри, друг – тебе с ним воевать потом. Даже и не мне.
Бенволио печально вздохнул и отвел глаза от Эскала. Тибальт тем временем взял мяч, удовлетворенно прощупал его (высох!) и повернулся к ребятам.
- У меня есть мяч, - проговорил он, держа марку старшего (что, конечно, было не доказано, но чувствовалось). - Коль желаете, можем сыграть. Если вы не против моего присутствия.
Эскал, до этого угрюмо поглядывая на обоих собеседников, мигом воспрянул духом. Видимо, мысль о том, чтобы поиграть в мяч, его не мог не привлечь. Бенволио же проговорил с сомнением:
- А он высох?
- Можете потрогать, - выговорил Родетти, протягивая руку. Тот робко тронул мяч и кивнул:
- Да, конечно. Извините. Но…
- Что для меня, я не прочь, если хозяин не против нашего присутствия.
- Не против, - даже чуть улыбнулся Тибальт. Ему было хорошо в этой копании, да и играть хотелось…
Бег, летящий мяч от одного к другому, даже смех, если тот попадал, нетяжелый, в лицо или залетал слишком далеко. Один раз даже на дерево попал, застряв в ветвях, отчего Тибальт с Меркуцио одновременно полезли за ним. Бег, смех, слова. Ярче блестело солнце, а теплота мягкой пелериной окутывала их движения. Река довольно посмеивалась в тон их звонкому мальчишечьему хохоту, а на её волнах, на самом высоком гребне то и дело игриво поблескивал блик света. Ветер шуршал в кроне рощи, налетая на ребят, взъерошивая волосы, а потом игрался с водой, поднимая брызги, которые разбрасывались на землю, на травинки, на одежду. Где-то близко шумел родной город. Мяч летал, рассекая воздух, туда-сюда, от одного игрока к другому. Почти каждую секунду недолговечную тишину разрушал чистый смех кого-то из ребят, а то и всех троих. Когда они умаялись играть, они скрылись в тени и начали просто болтать за жизнь. Точнее, болтал в основном Меркуцио, а Тибальт с Бенволио все время пытались направить его разбушевавшееся красноречие в нужное русло, а то они очень сильно рисковали заслушаться и все – его никаким ударом в чувство не привести – даже не заметит.
Игра сближала, общение – еще больше, поэтому вскоре Тибальт с Меркуцио бессознательно перешли на «ты» и стали подшучивать друг над другом, что у Родетти выходило из рук вон плохо, криво и вкось, а Эскал будто был рожден с таким умением. Только вот Бенволио предпочитал стоять в стороне и все равно с упорством, достойным лучшего применения, продолжал «выкать» Родетти. Что тому вскорости надоело, и он в нескольких словах высказал все, что об этом думает. После чего Бенволио все-таки начал называть Родетти просто Тибальт, хоть и с запинкой постоянно. Он изредка бросал реплики в разговор Родетти с Эскалом, иногда шутливые, иногда просто какое замечания – но всегда неизменно доброжелательно и спокойно. Судя по тому, что Меркуцио лишь подтрунивал над другом, тот всегда был таким.
Смех и радость, безудержное веселье молодости и отрочества, когда еще кажется все таким светлым, добрым, не злым ни в коем случае! Вот и сейчас – погода была просто прекрасна, река перед ними ласкала взор и своим мерным колыханием будто убаюкивала ребят. Тепло, как дома, тепло, как в семье…
Меркуцио, увидев, как все это спокойствие грозилось вскоре перерасти в глубокую дрему для его приятелей, что ему было совершенно не по нраву, быстро вскочил на ноги и возмущенно воскликнул:
- Мертвое болото! Что за сон в такую прекрасную пору для бега и блужданий по городу?
Тибальт бросил обреченный взор на Бенволио:
- Откуда у него столько сил? – спросил он. Бенволио пожал плечами и понимающе кивнул. Меркуцио закатил глаза и рывком поднял друга на ноги. Бенволио зевнул и снова прижался к дереву.
- Тибальт, вставай! – бросил Эскал Родетти. Тот упрямо покачал головой. Вставать? Куда? Нет-нет, пусть идут дальше.
- Тибальт, не будь кошкой, которую от обеда и жары разморило!
- Между прочим, насчет обеда… - начал Бенволио, но Меркуцио его безбожно перебил:
- Не время думать об обеде. Тибальт, вставай. Да что вы как сонные мухи?
- Я не муха… - обидчиво протянул Родетти, насупившись. Бенволио тяжело вздохнул. Меркуцио Эскал же продолжал проявлять упрямство, которое могло бы пойти на более праведные дела, чем это.
- Меркуцио, успокойся… - начал снова Бенволио, но, как по правилу, договорить ему не дали.
- Неужели вы не хотите прогуляться по городу?
- Сейчас я желаю вытянуть ноги и глазеть на реку, - отрезал Родетти.
- Это же ску…
Тут уже Меркуцио Эскал не сумел договорить до конца свою мысль, потому что ловким броском Тибальта мяч, по счастью, оказавшийся под рукой, полетел в него. Тот успел, однако, поймать его, правда, лицом.
- А вот за это вы заплатите, синьор Родетти! – воскликнул Меркуцио и вернул мяч хозяину, после чего отбежал. Родетти вскочил и метнул вслед. Тот, не будь дурак, поймал его и снова кинул. Игра в перекидывание мяча началась вновь.
- Я же говорил, что сидеть просто так скучно! - задорно прокричал Меркуцио.- Вот вы уже и на ногах!
- Вот видите, он вас одурачил, - послышался голос Бенволио, который за это время удобно устроился в теньке. Эскал лукаво улыбнулся, за что получил удар мячом. Тибальт фыркнул. Хитер!
- Зато я все-таки вынудил вас встать, что является несомненным успехом! Так… Бенволио, а ну, вставай, болван!
- Нет, - отрицательно покачал головой мальчик. Тибальт кивнул сначала на мяч, затем на приятеля:
- Кинь в него.
Меркуцио критически покачал головой:
- Этого и мячом не возьмешь. Абсолютное спокойствие и невозмутимость Бог знает в каком поколении. Хм…Что предлагаете?
- Воду?
- Я разве похож на рыбу? – удивленно вскинул бровью Бенволио.
- Да, такой же немой, когда разговор касается дела, - ответил Меркуцио, уперев руки в бока.
- Меркуцио, не будь сорокой.
- Ну, я надеюсь, Тибальт пока не собирается нас есть? – бросил быстрый взгляд на Родетти Эскал. Тот задумчиво поглядел на них и ответил:
- Уж точно не сейчас.
- И за это благодарю серде-ечно! – Меркуцио резко решил пропеть вторую «е» на высокой ноте, а когда Тибальт не выдержал такого жестокого обращения, поймал любезно «поданый» мяч. Скептически поглядел на него, нахохлился и резко проговорил:
- Ничего вы не понимаете в искусстве!
Первым прыснул Тибальт, за ним буквально через секунду сам Эскал, а затем все трое начали смеяться громко, радостно, как смеются лишь молодые глупые мальчишки, не знающие бед, когда мир предстает вот таким светлым беззаботным днем…
И солнце ярко, и небо безупречно, и смех звонок, а ненависть, боль, отчаяние еще не были знакомы этим пока еще незапятнанным сердцам…
- Братишка! – внезапно услышали они громкий окрик, а у Тибальт невольно вырвался тяжелый вздох. Брат. Вот он здесь был не ко двору.
Младший Родетти резко обернулся, Меркуцио замолк, а Бенволио неожиданно вскочил на ноги и растерянно посмотрел на приближающихся Валенцио и Джузеппе Родетти с пажом. Оба были несколько запыхавшимися, видимо, тренировка прошла на ура.
Тибальт с почтением поклонился отцу и брату. Отец же ответил:
- Добрый день, сын, - тут он внимательно поглядел на Меркуцио с Бенволио и спросил: - Могу ли я узнать имена твоих друзей?
- Отец, - внезапно проговорил Валенцио, как-то удивленно смотря на Бенволио, в светло-карих глазах которого отчего-то мелькал испуг, - нам не стоит задерживаться – матушка с тетей ждут нас к трапезе.
- Ах, Джованна удостоила наш дом своим присутствием, - вздохнул синьор Родетти, покачал головой, но дружелюбно (на редкость) проговорил:
- Что же, пойдемте, сыновья.
- Мы подойдем чуть позже, разрешаете, отец? - сказал ему Валенцио. Отец изумленно посмотрел на него с Тибальтом, но кивнул и со слугой удалился домой.
Старший брат же стоял на месте и смотрел прямо на Бенволио, глаза в глаза. Бенволио не отводил взора, хоть и было видно, как ему неуютно под этим взглядом черных смольных глаз. А Валенцио упрямо смотрел на него, очень неприязненно, недоброжелательно, с изрядной долей отвращения, но еще – непонимания. Воцарилась странная холодная тишина, которую даже Эскал не смел нарушить, хотя ему очень не нравился этот обмен взглядами. Тибальт же непонимающе смотрел то на брата, то на приятеля. Почему это Валенцио так зло выглядел, хоть и не говорил свои привычные насмешки и колкости? Непривычно – от чего становилось жутче.
- Тибальт, пойдем, - внезапно сухо проговорил старший Родетти и схватил брата за руку. Цепко, необычно сильно.
- Зачем? – прошипел Тибальт, попытавшись одернуть руку – больно. Меркуцио уже был готов вскипеть и разразиться гневной тирадой на Валенцио, защищая нового приятеля, когда Бенволио неожиданно взял его за руку и чуть покачал головой, не отводя взгляда от старшего Родетти.
- Пошли, - бросил тот сердито, дернув брата за собой. Тот думал отпираться и брыкаться (ибо терпеть подобное – выше всех его сил), когда Валенцио внезапно на него рявкнул:
- Упрямый мальчишка, прекрати глупить!
Тибальт залился краской. Еще бы! Как он сейчас выглядит в глазах приятелей?! Вечно этот Валенцио… Лишь бы «поставить на место»…
- Прощай, Тибальт! – крикнул ему вслед Бенволио, голос которого почему-то зазвучал в печальном тоне. Меркуцио же молчал, лишь прошептал чуть слышно, только легкое слово ветер донес до Родетти:
- Предательство…
«Какое предательство? – рассердился Тибальт, обиженно морщась. – Приду завтра – уши надеру ему!»
Не видел он, не слышал, что не утверждение – вопрос то был, что не к Тибальту он относился - к Бенволио, а касался он более страшной темы, чем эта…
Валенцио больно взялся за руку брата и буквально тащил его вслед за собой к дому. Тибальт иногда дергался, упрямился, лишь однажды решился спросить:
- Валенцио, что на тебя нашло?
- На меня нашло?! – внезапно обернулся Родетти и яростно всплеснул руками, отпустив брата.- На меня нашло? Твое счастье, что отец не слишком присматривается к молодежи, ему старших по горло хватает! Ты о чем думал вообще?!
- О чем? – испуганно спросил Тибальт, ибо очень хорошо зазубрил: что отцу, что брату в таком состоянии лучше под руку не попадать. Валенцио тяжело вздохнул, видимо, пытаясь взять в руки, что у него всегда получалось из рук вон плохо. Затем тот прошипел:
- Ты хоть знаешь их?
Тибальт кивнул:
- Меркуцио и Бенволио. Мы только сегодня познакомились…
- А из каких родов они? – перебил его старший Родетти, раздраженно испепеляя своего младшего брата недобрым взглядом.
- Меркуцио – Эскал, он родич герцога, - выпалил Тибальт.- А Бенволио…
Тут он вспомнил, что так и не спросил у того фамилию… А еще он мяч забыл. Веселая история…
- Я не знаю… Я могу завтра спросить, - добавил он в спешке. Валенцио опустил руки, тяжело вздохнул, пробурчал что-то похожее на «блажен, кто не ведает» и посмотрел снова на брата, уже не зло, хоть и сурово. Затем посмотрел на небо и внезапно присел, чтобы смотреть прямо в глаза брата. И тихо, не повышая голосом, произнес только два слова, от которых Тибальт отшатнулся и ошарашено покачал головой, не веря…
- Ложь!

II

Сейчас лишь гнев наполнял его.
- Монтекки! На нашем празднике! Позор! – то и дело восклицал он, меряя шагам комнату. Валенцио сидел в кресле и раздраженно следил взглядом за братом.
- Негодяй Ромео Монтекки, это мерзкое гнилье, которого еще и именуют «учтивым и добродетельным»! Большая учтивость – под маской шутовской глумиться над нашим торжеством, презренная собака! Срам! Да еще…
- Тибальт, замолкни! – рявкнул внезапно на него брат, резко вскочив и уйдя из комнаты.
Тибальт с открытым ртом резко присел на кресло. Затем закрыл его и грустно ухмыльнулся.
Часы. Песок быстро-быстро, из одной половины в другую, быстро-быстро, не оставляя ни единой крупицы на стеклянных стенках. Нож. Острый нож, на котором кровь подчас даже не успевала остыть и высохнуть. Маска. Скрывающая личину. Бокал. С заполненным до краев вином.
Война. Четко разделено – где свои и где чужие. Война – сладкое слово. Такое же сладкое, как слово «кровь», как слово «боль», как слово «ненависть», как самое прекрасное слово - «месть»! Война – вечная война, долгая тяжба…
Долго. Казалось, с рождения своего он был уже полноправным воителем, защитником своей чести и чести своего рода. Долго. Бесконечная череда дней. Долго. Очень долго.
Тучи. Неуместны тучи в эти светлые летние деньки. Нет покрова над их головами – лишь небо бескрайнее, где высоко находится рай. С не слишком милосердным богом… Тучи. Лучше бы грянула гроза. Воздух слишком тепел. Душно. А вокруг лишь стены.
А такая атмосфера прекрасно подходит для серого отчаяния. Радость и горе здесь слишком близко соседствуют. Кипит кровь. Горячо сердце. Кровь на ноже не запеклась.
Душно. Несмотря на свет – уныло. Серо. Беспросветно. Смешно до одурения. Смешно до слез. Горько до смеха. Что просто… горше не бывает.
Все пытаются хоть как-то снять это напряжение. Кто-то, как Валенцио, постоянно срывает свою злобу и отчаяние на своих родных, друзей и близких, в ядовитых насмешках и подколках, от которых смеяться не хотелось, облегчая душу, отворачивая от себя всех старых и новых друзей. Он дошел уже даже до того, что проклинал обе семьи, оба рода, оба дома, даже свой собственный, обвинял своих же родичей во всех горестях. Потому что даже ему было тяжело. Тибальт бы не узнал об этом (от своего брата он уже притерпелся слышать эту нескончаемую иронию, таким он уж был, неприятным пересмешником), если бы однажды не зашел в комнату не по зову, а по своему почину. Тот просто смотрел, уткнувшись в одну точку, на камин, а в руках – опорожненный бокал. Но даже вино ему не помогало. Не помогало избежать ответственности за каждый свой поступок – уже как семь лет ему приходилось нести груз заботы о доме, младшем брате и матери. С пятнадцати лет он был главным в этом доме. Отец погиб. На дуэли. Со Стефано Монтекки, главой дома, которого вскоре был изгнан из Вероны, где околел на путях, как бездомная вшивая собака…
При этом имени ярость поднималась в груди Тибальт, и он сжимал добела кулаки. Но мертвецу уже не отомстишь – лишь роду его… Нынешний глава дома Монтекки, Тристано, лощенный и холодный интриган и высокомерный тип, был намного хуже своего старшего брата – от этого легко можно было ожидать удара в спину. Его наследником стал этот подлец Ромео, ведь бешеный пес не оставил щенят своих. Негодяй, подлец, трус…
Но месть с отчаянием вместе идут…
Кто-то, как Тибальт, рвался в самую гущу сражений, каждый день нарабатывал руку, чтобы хотя бы ранить, поцарапать когтем и клинком, каплей пролить кровь Монтекки на эту высушенную жарой землю. Кто-то, как Меркуцио, это шут и пустослов, постоянно болтал, смеялся и острил, но сейчас – никому не было забавно. Кто-то, как Ромео Монтекки, постоянно прятался от своих врагов и друзей в роще, под сенью деревьев, сочиняя очередной любовный сонет к прекрасной даме. Даже Бенволио Монтекки, этот трусливый герой, безвольный миротворец, пытаясь помирить спорщиков, уже не был так уверен в своих доводах. Иногда его лицо приобретало выражение, которое показывала одну верную мысль – «а зачем я все это говорю? Они меня все равно не слышат….». Кто-то, как Валентин Эскал, старший брат пустомели, постоянно искал утешения в законах и эдиктах герцога, постоянно призывая к ним, где надеялся увидеть идеальный мирок, где все уважают закон и все его соблюдают. Кто-то… да бесконечно это перечисление. Что об этом говорить…
Солнце пробралось в комнату тонким неловким лучом. Тибальт крепко сжал в ладони кинжал и опустился на спинку кресла. Клинок отразил блик, и размытыми яркими пятнами свет расползся по всему потолку.
Почему Тибальт чувствовал эти несказанные вслух эмоции? Недаром его неприятели прозвали его крысоловом, памятуя о Тиберте, кошачьем герое. Кошки всегда чувствуют зло, исходящее от людей, всегда чувствую боль и гнев, отчаяние и зависть. Тибальт лишь немного, но мог учуять эти чуть заметные оттенки… А здесь и чуять нечего – и так все как на ладони…
«Ненавистные Монтекки…»
Тут солнце, осмелев, еще ярче приоткрыло свой лик, отчего Родетти аж зажмурился. Затем открыл, и взгляд упал его за окно. Небо было ярким, будто нарисованным лазурной краской. Зелено и лазурно, лучезарно и красиво. И Феб посреди всего этого великолепия – полуденный и жаркий, греющий замерших, испепеляющий гневных, которые и так изнутри сгорают от ярости своей несдерживаемой…
Тибальт поглядел на свой клинок и впервые в жизни почувствовал что-то, похожее на сожаление. А ведь когда-то ему не принадлежал этот нож, он отцовский, не его. А кровь он все равно знает, помнит, жаждет. Когда-то ему просто хотелось иметь кинжал, чтобы потешить свое тщеславие, потому что это было красиво и возвышенно. А теперь ему некогда любоваться блестящим клинком и острым лезвием – главное в драке вытащить вовремя. Это уже не символ важности – лишь холодное оружие, которым важно пользоваться умело…
Когда-то он был так наивен…
«Нет, не вспоминай!»
Осенний сентябрьский день. Господи, зачем это было нужно тебе? Зачем? Если бы не это, ненависть была бы намного чище, как небо сегодня… Бог, зачем? Зачем тебе нужна эта ложь?
Тибальт винил больше всех, конечно же, Бенволио Монтекки. Что тому стоило сказать полностью свое имя? Было бы легче и намного лучше. Нет. Промолчал. Зачем?
А ведь это был обычный день. Когда все были так наивны… и так же безвинны. Когда тяжба домов – отраженный звук, тебя не касается. Когда кровь желала лишь игры, не боя. Когда смерть не была знакома им. День… Светлый осенний день. Когда троих лишили права на детство. Когда можно было смеяться с незнакомыми тебе мальчишками, не таясь, не боясь. Когда троих лишили банальнейшего права на дружбу. Когда было просто весело. Когда не было вины и не было груза, любезно накопленного добрыми предками. Ведь в детстве все так невинны.
Тибальт сжал кинжал и резко встал. Мало бы кто признал в этом юноше того девятилетнего мальчугана, который мог запросто перейти на «ты» с вражьем отпрыском. Но сейчас бы не увидели на его лице нагловатого выражения своего превосходства, убийственную ненависть в черных глазах и злобу гримасы. Просто человек. Юноша. Разве что немного печальный.
Но привычка кровной ненависти сильнее добрых воспоминаний, и Тибальт Родетти, взяв в руки свою шпагу, направился к выходу из дома. И направился искать своего обидчика, Ромео Монтекки…
Но хотел бы он изменить свою судьбу?.. Возможно.

Вопрос: Хуже "Эго"?

1. Да		0	(0%)
2. Нет		1	(100%)
3. Не читал Эго...		0	(0%)
4. Я вообще вас не читаю, дамочка!		0	(0%)
Всего:		1

@темы: R&J: Бенволио и другие, графомань, R&J: фанфики