Joe Abercrombi; The First Law; The Last Argument of Kings.

Я дочитала!
По-моему, главная мораль - "Никто не получает по справедливости".
1. Веста, кажись, угробили. Хотя не особо поняла, умер он от этой болезни, или просто на приеме у Глокты ему стало плохо. Надеюсь, он все-таки выжил, а потом ушел со службы и зажил где-нибудь спокойно. Хотя, о чем я говорю, где в этом чертовом Союзе можно спокойно жить?
Но Вест остался любимым героем. На фоне остальных героев просто идеал.
2. Логена тоже, кажется, угробили, но это опять непонятно, кончается книга тем, что он падает в реку. Но если хочешь сказать про Логена Девятипалого, скажи, что он умеет выживать, в конце концов, поэтому так просто в его гибель я не поверю.
А вообще Логена очень-очень жалко. Но нет ничего удивительного в том, что его свои же предали - мало кто хочет быть под властью берсека. Кстати, нам так и не объяснили, что на него находит. Объяснение, что он и есть сама смерть, меня не больно устраивает.
А вообще мне нравилось стремление Логена измениться. Но вот не получается отказаться. Он пытается быть добрее, лучшее, но необходимость выживание все пути перекрывает.
3. Глокта внезапно достиг власти, но, кажись, не очень этому рад. Ирония его по-прежнему восхищает. Но в итоге он целые роман и занимался, что лавировал между Сультом и банком, да спасал Арди, попутно раскромсал помощника Маровии на ужин свиньям и поломал Длинноногого (несмотря на то, что он раздражал меня, он такого не заслужил. Но да, мы помнил мораль книги.
Кстати, Глокта/Арди, несомненно, интереснее, чем Джезаль/Арди. Да и вообще я об Арди изменила отношение в лучшую сторону. Действительно, в ней есть стержень. Крепость. И некая разумность.
4. Про Байяза лучше всего сказали до меня где-то на дайри - "Еще в первой книги понятно, что Байяз не Гендальф, но только к середине третьей становится ясно, насколько он не Гендальф". Сволочь, конечно, но гениальная. Мне даже хлопать в ладони хотелось, настолько он всех опутал.
Но ход с Толомеей, кмк, лишен. Как бы он ничего не изменил - мы и без того поняли, что Байяз сволочь. Ки вообще невнятен - есть он, нет его, Толомея он...
Что не прощу Байяз, это Юлвея. x_X
5. Когда Джезаля выбрали королем, мне, вместе с Ферро, хотелось непристойно ржать, потому что описано это все убойно Я читала эти моменты в метро, и, ручаюсь, на лице моем была широкая лыба.
А вообще Джезаль остался самовлюбленным кретином, но такой жизни я бы ему не пожелала. Быть марионеткой на троне, вообще понимать, что ты никто, только выдвиженец Байяза - чертовски неприятно. Уж лучше остаться капитаном стражи, чем таким королем. Кстати, жена его - О_о. Чего не ожидала, так это фэмслэша. Батюшки, Аберкромби, зачем? Но, выяснилось, с Джезалем она отказывалась спать не из-за того, что он сын шлюхи, а потому что Тереса мужчин не любит. Утешение, конечно... xD Но её сломали. Мне даже жалко её стало под конец.
6. Едоки - зло. Отвратительно. Кхалюль, мне кажется, еще напомнит о себе.
7. Ферро куда-то убежала. Ох, я бы даже стерпела Логен/Ферро, чем то, с чем связалась южанка x_X
8. Северная линия осталась наиболее интересной. Центральная, впрочем, почти ей не уступаете.

В общем, трилогия мне скорее понравилась. По крайней мере, то, ради чего я читала (а именно все богопротивные мерзости, треш, угар, садизм, кровь, жестокости и рвоту), я получила.

@музыка: Канцлер Ги - Чезаре Боржия

@темы: Joe Abercrombie

---

Продолжая читать "Последний довод королей", нашла ассоциацию.

Прослушать или скачать Light of Orion В волчьих глазах бесплатно на Простоплеер
Опять Логен. Такое чувство, что под него писали. Он же у нас "Любимец Луны", а это "Тебя позабыли, но ты ещё жив" - да вторая часть же девиз его. "Я еще жив", же. Ну и другое - тоже подходит в яблочко.
А еще на Гранто (герой ориджа, который сейчас пишу) похоже, но скорее из-за волчьего антуража.

@темы: Joe Abercrombie, музыка

---

Joe Abercrombi; The First Law; Before They Are Hanged.

Или, по-русски, "Прежде чем их повесят" от Аберкромби, вторая книга трилогии "Первый закон". Так называемое Dark Fantasy, то есть, смерти, выпущенные кишки и даже каннибалы с магическими способностями. Первую книгу осилила, да вот руки не дотягиваются отзыв нормальный написать, так что простите.
Итак, в общем, самыми любимыми персонажами все равно остаются Вест (что не удивительно) и Логен (что странно, ибо мне обычно такие персонажи не нравятся). Но тут есть длинный список "Несмотря на", потому что безгрешных в темном фэнтези, как вы понимаете, не водится. "Несмотря на то, что Логен иногда впадает в состоянии берсека (кто тут говорит про Львиносвета?), а Вест ударил сестру (ну что сказать - оба хороши) и совершил убийство человека царской крови (хотя то, что Ладислав был подленьким придурком, это не отменяет)" и прочее по списку. Третье место спокойно занимает всеми любимый среди фанатов и всеми очень не любимый среди других персонажей Глокта, ибо Дент любит циников, хоть и ощущает от инквизитора нашего подвох - есть чувство, что что-то не так XD. Из магов нравится только Юлвей, к Байязу не знаю, как относиться, Ки бесил и бесит, второй-ученик-Иувина,-нарушивший-второй-закон-не-помню-как-зовут в кадре не появлялся, но уже успел всех напрячь. И что-то настораживает ведьма в лагере Бетоды, которая туманы насылает. Она, случайно, не из ордена? Дзезаль продолжает смешить. Хоть и жалко, что его так искорежило. Но я продолжу считать, что он кретин, хоть и безобидный. И к Логену уже привязался . К Ферро отношусь со сдержанным пониманием, а вот Логен/Ферро вызывает фейспалм.
Но эта фраза меня вынесла далеко и надолго:
«Печальная правда состояла в том, что Ферро – это лучшее, что случилось в его жизни за долгие годы. Он вздохнул и почесал голову. Если подумать, это говорит не в пользу его жизни»
А вообще, способность персонажей Аберкромби к самоиронии и просто иронии потрясает, я давно такого не видела. К слову, радует несказанно, я такое очень люблю.
Компания Ищейки тоже радует. Только Тридуба...
Вообще северная линия мне кажется поинтереснее южной, хотя на юге был Глокта. К слову, я теперь думаю, что вождь туземцев в Дагоске тоже причастен к измене. Что-то напрягло, что гурки туземцев пощадили. Хотя им же рабы нужны.
Арди скорее симпатична, но на фоне остальных женских персонажей.

Это все очень кратко. Уже начала "Последний довод королей". За такие аннотация в начале файла надо бить, определенно

И ассоциация!

Прослушать или скачать Канцлер Ги Разными дорогами бесплатно на Простоплеер
Логен же, Девять Смертей Правда, смешно, ибо эта песня у сестры ассоциируется с Фродо, а Логен и Фродо как-то очень и очень разные

@темы: Joe Abercrombie, музыка

---

1. Заметила за собой несколько странных тенденций в своих ненаписанных (и никогда, скорее всего, они не будут написаны) АУ-РиДж-фиках. а) Ромео обычно либо на "стороне зла" (условно отрицательной), либо его убивают, либо он таки живет с Джульеттой. Есть комбинация из всех трех пунктов, но это редкостная наркомань xD. б) Бенволио с Тибальтом к "концу" обычно ходят недобитые-покалеченные, чуть не сваливаясь, но продолжая с упрямством куда-то еще соваться, чем вызывают страшный фейспалм Меркуцио. в) Меркуцио с Валенцио находят какой-никакой общий язык (с такими идиотами братьями/друзьями - неудивительно!). г) Это детектив в большинстве случаев. Или дарк.
Забавно. Только это такие АУ, что легче ориджинал написать.
2. А я тут поняла, что меня раздражает иногда в постановках РиДжа. Когда семьи делают изначально неравными. Например, польский мюзикл, где конфликт "бедные-богатые", в аниме, где вообще творилось черт знает что.
Я вообще любитель равных отношений. Хотя бы социально - мне это греет душу, потому что здесь больше просторов для типов отношений, которые нравятся мне - дружба, вражда и уважение. В вышеупомянутых постановках РиДжа уважение пропадает к чертям. Вражда вообще не к тему.
И да, я люблю равноправный Бенволио|Тибальт (не косая черта!) x_X. Именно что вражда, с уклоном в неосознанное уважение (подозреваю, Тибальт себе скорее язык отрежет, чем признает в этом). Это такой... кинк, что ли. Фанфикшерное, бесспорно.
3. Просмотрела паблик, посвящённый французским королям мира из обоих кастов. Ну что сказать. Я раньше думала, что Баке все же не больно симпатичный на фоне остальных товарищей, а тут посмотрела - и решила, что на него смотреть приятнее, чем на остальную компанию (при том, что Никколай мне очень нравится как Эшли).
4. Последние два дня прошли под лозунгом "Аберкромби, я дочитаю тебя!". А точнее, ""Кровь и железо", я тебя дочитаю!". Просто Дент нашла у себя начатую и брошенную на половине книгу и решила дочитать.
А знаете, мне даже нравится. Герои хороши, и Глокта, и Логен, и Байяз. Вот сейчас скрещиваю пальцы, чтоб пока самый любимый герой (майор Вест) не вытащил парочку предательство из шкафа. Ему-то и избиение Арди не прощается, а как человек мне он больше нравится, чем остальная компашка (еще Логен). Уж тем более Джезаля, который то раздражал, что смешил.
Но мне нужна карта, а то я запуталась, где Инглия x_X.

@музыка: Mario Pelchat - Je n't'aime plus

@темы: Joe Abercrombie, R&J: Бенволио и другие, заметки о фикрайтерской доле

---

Сегодня ваша Дент словила натуральный офиг от фикбука, точнее, от РиДж-фэндома.
Просматривает по привычке новоприбывшие фики, смотрит, тут глаз зацепляется за "Валенцио". Ну, думаю, хорошо, кто-то нашел, использовал, хорошо. Тут глаз зацепляется за описание: "Убитую горем вдову и двоих ее сыновей собирается взять на попечение граф Капулетти". Вторая мысль - кто-то скурил почти так же, как я. Тут Дент внимательно вгляделась в графу "Персонажи". Фамилия Родетти отправила меня в нокаут, потому что она выдумана мной, лично, в непонятно каком угаре. Решила заглянуть.
Все-таки словосочетание "Валенцио Родетти" меня пугает. Ладно, Антонио и Джованна Капулетти - это, в конце концов, новеллы. Но Тристано Монтекки, отец Ромео, натурально меня удивляет. x_X И Эдип, черт побери, ЭДИП!
Я даже не знаю, как на это реагировать. Вроде бы и не жалко, и даже льстит - но блин!

@музыка: Les amants de Bastille - Fixe

@темы: R&J: Бенволио и другие, заметки о фикрайтерской доле

---

Про ОС и ориджи.

1. Все-таки ОС своей активностью задалбливает. Особенно в ЛС напоминают «ненавязчиво» о днях рождения юзеров, про которых я в первый раз в жизни слышу. И еще когда все вокруг активничают о дне рождении Перламутровой. Я уважаю её как админа, я ценю её вклад - но я не вижу смысла мне конкретно её поздравлять, потому что я с ней не знакома, она мне не близкий человек. А только для близких людей я вижу смысла растрачиваться на подарки. А прийти в тему, вякнуть "С днем рождения, желаю бла-бла-бла" я уже давно считаю нецелесообразным. Я эгоистка, и мне конкретно лень.
Теперь там вообще начинают виртуально жениться. Отлично - но ОС разве сайт знакомств? Как я помню, это вообще творческий форум.
Ладно, что мне говорить - я уже давно в жизни форума не участвую. Отчасти КВ уже давно как неинтересны, отчасти с Ветер мы все равно и так общаться можем. А Люся забросила пещеру.

2. Теперь у меня пошел обратный процесс: раньше у меня главы хронически выходили под десятку, в новом оридже они колеблются в районе 6-7. И при этом результат мне почему-то нравится гораздо больше. И вообще - впервые мне так нравится писать.
Все-таки я поняла свой принцип. Мне трудно тянуть ориджи, где сюжет идет последовательно. Ну как обычно в романах. А ориджи, где главы связаны общей мыслей или персонажами, но при этом каждая - цельная история, мне писать гораздо легче. Вот поэтому оридж и макси-фики по РиДжу валяются у меня незаконченными, а сонг-сборник по DT дописался практически без приключений (но там был раздражающий и веселящий фактор по имени Глен Тейлор).

@музыка: Ed Sheeran - I See Fire (из второго фильма "Хоббита")

@темы: псевдофилософия и прочая наука, заметки о фикрайтерской доле, «за жизнь»

---

Большей частью о жизни.

1. Что-то я бездарно каникулы провожу. Хоть и дочитала Бальзака, и сделала одну презентацию по историю (теперь я не могу слышать про Уварова и его теорию -_-), но мне еще сочинение писать по Гюго, еще одну презентацию, доклад по общаге про просветителей, варианты по русскому, да еще вообще-то надо ЕГЭ заниматься. ПМП, как говорится.
2. Погода и освещение утром практически не отличается от вечера. Хорошо, что я по натуре не очень депрессивный человек, а то тут легко впасть в "все тлен и безысходность". Располагает, да...
3. Продолжаю общаться через контакт с Настей. Теперь у нее огромные проблемы со зрением. Черт. Ненавижу, когда не могу помочь. =_=
4. Но меня дико позитивит эта картинка:

Герцог из той самой манги

Я себе её даже на аватар поставила

@музыка: Otto Dix - Мужчина, который не пишет прозу

@темы: «за жизнь»

---

О двух замечательных братьях из головы Дент, немного - из РиДжа.

1. Решила проглядеть новую итальянскую версию мюзикла Пресгурвика. Пока скажу одно - это была самая короткая "On Dit Dans la Rue" в моей жизни. Представьте: в одном углу сцены сидит Меркуцио (к слову, отвратительный внешне и по поведению - похож на результат скрещивания Росса и Эйзена), в противоположном углу - Бенволио. Никого больше на сцене нет. Меркуцио поет свою часть. Бенволио тоже. Тут они встают, продолжают петь третью часть вместе, проходят мимо друг друга и... уходят! А где ж Ромео, э?
А еще у Пресгурвика все же тайная страсть к лысым мужчинам. В французской 2001 был лысый Меркуцио, в французской 2010 был герцог, теперь вот лысиной щеголяет Тибальт. Когда я увижу лысого Ромео?
2. А теперь у меня "прелесть". Это итальянский Тибальт, но из мюзикло-оперы Коччианте. Нет, я не влюбилась, я просто вижу в нем Валенцио

L'affronto

Тот, что солирует первым, в синем. Тот, что кудрявый и в оранжевом - Бенволио.

Просто фотографии актера. Зовут, для справки, Valerio Di Rocco

Угрожает Меркуцио:

За кулисами носит Джульетту на руках. Взгляд достаточно психованный:

Просто кому-то угрожает или чему-то радуется:

А это просто сам актер без грима. Здесь попадания в Валенцио равняется около 85% (больше, чем в гриме, к слову)

Так что пока это самый приближенный к моему представлению Валенцио
3. А вообще Валенцио - грусть и тоска, потому что я теперь думаю - а нафиг он вообще мне нужен в фиках?

Бред полоумного фикрайтера, который нифига ничего не понимает:

Во-первых, меня все время шатает то, что он существует в "каноне" на птичьих правах, и вообще он по сути своей замаскированный ОМП. Из-за этого я дико волнуюсь, ибо если в случае Тибальта, Бенволио, Меркуцио мне есть за что зацепиться в пьесе, то с Валенцио у меня этого нет. И все время боюсь, что его сочтут за МС, хотя бы потому что он полностью пролетает по пункту "язвительность". У меня с этой чертой характера вообще свое отношения, у меня все персонажи к ней склонны, хоть убейте, но все. Даже Тибальт, во, язвит, хотя он вообще это уметь не должен.
Во-вторых, он пошел от первоначального плана куда-то вбок и налево. Вообще, прошу прощения за честность, меня не красящую, но изначально он вообще был "зеркалом" Бенволио, человеком, тоже войну не особо любящим по личным мотивам, но по-другому. С другими приоритетами, другими идеалами, другими мотивами. Вот и опять такое столкновение характеров, по сути своей противоположными, такая своеобразная "притирка". Он вообще мне казался такой воякой, не особо умным, склонным к простым и ясным решениям, во многом жестокосердный, неприятный тип. Потом пошли разброд и шатание, и теперь он вообще с Тибальтом больше контактирует (кстати, хоть убейте, могу представить их только родными братьями - хотя по канону они двоюродные. Еще одна печаль), его место как "зеркало" Бенволио ушло к братцу. По характеру, к слову, почти не изменился.
В-третьих, я вот думаю и прихожу к неутешительно мысли, что без него в фиках можно вполне обойтись. А что-то не хочется. Привыкла к этой сволочи прямолинейной, насмешливой и полоумно-Капулеттовской. Печально мне.
4. А еще ваша Дент подумала о Тибальте и соционике. Подумала и что-то не поняла. Не трогая Тибальта пьесы, я вот задумалась: почему в доброй половине экранизаций он Наполеон?

@музыка: Unwoman - A Poison Tree

@темы: соционика, R&J: Бенволио и другие, псевдофилософия и прочая наука, заметки о фикрайтерской доле

---

За октябрь же!

описание тибальта - ну вот опять... Я же так скоро напишу X_x
почему отец джульетты хочет выдать дочь замуж за богача париса - потому что так принято было И вообще, главное, что он не rich Paris, а noble Paris.
фанфик тибальт/меркуцио - не-а. У меня такого добра не ищите, меня их отношения почему-то радуют только в виде «Меркуцио троллит - Тибальт троллится», то есть, жуткого несерьезного стеба.
образы тибальта - что, во всех фильмах? *обреченно*
самый цивилизованный путь объединения народов - и опять Кравченко...
характеристика меркуцио родственник принца веронского - спасибо за уточнение.
характеристика тибальта - слишком много...
фанфик про бенволио - *молчание* Да завались, что сказать xD
отец ромео монтекки - вы вернулись!
как звали мать джульетты - согласно Шекспиру неизвестно, согласно новеллам - Джованна)
девиз семьи на гербе - слушайте, а идея - гербы семьям тоже надо придумать...
граф монтекки отец ромео - да, существовал. Имен, явок, паролей не оставил. *хотя была идея про него фика...*
тибальт и парис - *очень пошл и подозрителен* В каком смысле?
тибальт и парис характеристики образа в музыке - Оу... Ну, в опере Беллини они вообще в одного персонажа объединились, что...
канцлер ги дикая охота скачать -
как звали отца джульетты - все правильно, сначала мать, затем отец... Антонио согласно новеллам.
я хочу кусочек польши - а Польша вас не хочет, ироды!

---

Прометей дал человеку разум, потом он куда-то делся (c)

Считаю это гениальным

03.10.2013 в 12:40

Пишет  Eberlein:

11.09.2013 в 21:32

Пишет  logry:

На ночь глядя. Шедеврально!
Пишет  anro11:

Мифы древней Греции глазами нерадивых студентов

Когда древние греки сочиняли свои мифы про богов и героев, они и представить себе не могли, как будут интерпретировать их народное творчество будущие студенты. Продолжая отмечать начало учебного года, представляем вам перлы студентов, выданные ими на экзамене по мифологии. Надеемся, новый учебный год принесет нам новые свершения на ниве научного юмора.

"Отличить бога от бога сложно, но если вас пытается изнасиловать дождь, вы можете быть уверены, что это не Афина"
"Посейдон превратил корабль в скалу, что команда сочла дурной приметой".
"Навсикае приснилось, что она стирает белье, и она решила, что ей пора замуж за героя."
"Надежным бытовым средством отличения добра от зла на практике является полиция."
"Одиссей не всегда решал проблемы путем убийства, что делало его не вполне героем."

"Оресту приходится решать, ослушаться бога или убить маму, у каждого выбора - свои положительные стороны."
"Артемида родилась, осмотрелась, помогла родиться брату - и тут же поклялась, что у нее не будет детей."
"В те времена черепахи могли беспрепятственно летать над Афинами." (Речь идет о смерти Эсхила)
"Люди появлялись на свет буквально из чего попало."
"Аркадию называли счастливой все, кто там не жил."

"Нимфа Калипсо - сексуальный агрессор."
"Трудно сказать, что символизирует Сцилла. Мало ли кто сидит и кусается."
"Бессмертные боги бессмертны, от этого у них сильно портится характер."
"Из-за того, что в поэме много рассказов в рассказе, не сразу поймешь, кто кого уже убил, а кто только собирается."
"На месте троянцев я бы уже после Геракла понял, что город стоит в неудачном месте."
"Овидий скрещивал богов с чем угодно, так и в ссылку попал."

"Гера была богиней всех домашних дел, а потому отличалась особенной мстительностью."
"Артемида любила людей, пока детеныши, а взрослых не особенно."
"Ахилл умер и понял, что был неправ."
"В дантовском Аду вообще полно интересных людей, Одиссей не исключение."
"Миф - вымышленное объяснение реального явления, бытующее в устной традиции. Почему-то звучит знакомо."
"В современных фильмах Аид - сатанинский злодей, а у греков он просто складом заведовал."

"Аполлон приходился Агамемнону ухажером его наложницы."
"В Библии считают, кто кого от кого родил, в греческих мифах, кто кого убил."
"Древние греки плавали на войну вдоль берега к неприятному удивлению прибрежных жителей."
"Тезей был хорошеньким и его все время принимали за девушку и пытались убить, ограбить или хотя бы обругать. Это показывает, что древние греки неправильно относились к девушкам."
"В "Одиссее" две сюжетных линии: как Одиссей героически пытался доплыть домой и как его дом героически пытался остаться его домом."

"Надо было Орфею напиться с горя - и Дионис бы его не тронул."
"Боги как медиазвезды, от них ждешь интересного, а не хорошего."
"Афина была богиней мудрости и поэтому вечно шлялась с какими-то героями."
"Все греческие пророчества сбывались благодаря попыткам их избежать."
"У Ганимеда от Зевса детей не было, что странно."

"Когда Гектор попрощался с женой, стало понятно: убьют."
"Историческую Трою жгли чаще, чем об этом писали."
"В старые времена человек мог нарушить законы природы и отвертеться - природа была одушевлена и расщеплена на личности, у нас уже так не получится, физики все испортили."
"Афродита всенародная любила всех, но не все ей нравились."
"Кассандра приобрела дар прозрения, но возлюбленной Аполлона не стала, видно, это был вариант хуже падения Трои."
"Обычная проблема богов: сначала требуешь Ифигению, а потом столетиями объясняешь, что тебе неугодны человеческие жертвы."
"Медуза Горгона превращала в камень не всех, у нее были дети от Посейдона."
"Боги мало пили: на свадьбе Пелея все смогли прочесть надпись на яблоке."
"Одиссей был великий человек - он слышал сирен, но музыканты на пиру его не раздражали."
"Самым лучшим правителем был Менелай, он единственный, вернувшись, застал царство в полном порядке."
"Христианский пантеон нас избаловал."
"Самое интересное в мифе то, что он не перестает быть мифом, даже если рассказан наоборот."
"Ифигения посмотрела на них на всех и решила добровольно принести себя в жертву."
"Никогда не знаешь, к кому прилипнет миф. Александр Македонский хоть старался туда попасть, а Виргилия за что?"

"Этот Гермес врет как политик."
"Трезвый Геракл был вежлив."
"До этого курса мне сильно не нравился Яхве. Теперь я знаю, что он не одинок."
"Изначально Крон был не богом времени, а просто сволочью на букву "к"."
"Змеи заменяли древним грекам кошек, но кошки лучше."

"Эпиметей значит "после-мысль". Такое впечатление, что люди произошли от него и Пандоры."
""Одиссея" - самый древний текст о возвращении мужа из деловой поездки."
"Тиресий объяснил Креону, что тот нарушает закон об охране труда."
"Тезей был эгоистом, а потому редко убивал без причины."
"Даже циклопы от кого-то происходят."
"Прометей дал человеку разум, потом он куда-то делся."
"Менелай понял, что боги смотрят на него, и старался больше не совершать подвигов даже случайно."

"Телемак был так занят поисками отца, что не влюбился в Елену."
"Афиняне пришли к фуриям и сказали "Девушки, вы такие красивые, пошли к нам жить.""
«Сначала Агамемнон пообещал Ахиллу Ифигению – и зарезал. Потом дал Брисеиду – и отобрал. Ахилл и решил, что он жулик.»
«Сейчас даже дети знают, что в мире мертвых ничего есть не надо, но Персефона-то была первой.»
«Судя по обращению с нищим, Пенелопа была весьма гостеприимна, но всему же есть предел.»

«Одиссей спустился в Аид, осмотрелся и твердо решил вернуться домой, ни на что больше не отвлекаясь.»
«Прометей украл не огонь, а идею огня, так что это была не кража, а пиратство.»
«Мужчин Цирцея обращала в свиней, а женщины ей как-то не попадались.»
«Зевс был тот еще тип – но дети у него получались хорошие.»
«Выйди Пенелопа замуж за Агамемнона, она бы его перевоспитала или отравила. Зачем же топором-то?»
"Гектор был не герой, а нормальный человек, поэтому Трою взяли только после того, как его убили."
"Сцилла и Харибда заменяли древним грекам Содом и Гоморру."

"Агамемнон убил мужа Клитемнестры, потом ее маленького сына. В общем, этот брак не задался с самого начала."
"По ночам Пенелопа распускала Лаэрту саван."
"Полифем злоупотребил законом гостеприимства и съел нескольких моряков."
"Елену в Спарте почитали как богиню, так что может она до сих пор жива."

"После смерти Тиресий стал выражаться яснее."
"Дионис сумел вывести свою маму из подземного мира, потому что Аиду раньше никто не предлагал выпить."
"- Зачем в подземном царстве судьи, если все равно никто ничего не помнит?
- А мы помним, зачем нам бюрократия? Вот и тут так же."
"- Эвридика умерла от того, что ее укусила змея. Интересно, как это дриада могла умереть?
- Ну может змея ее дерево укусила."
"Да любой христианин понимает, что с Аидом нельзя договариваться."
"У мифов столько разных версий, потому что в древней Греции была демократия."

«Ромео, как христианину, не пришло в голову, что можно вытащить Джульетту с того света. А может он уже слышал про Орфея.»
«Греки так устроились, что даже катастрофы с ними происходили интересные.»
"Богиня Афина обычно сначала думала, а потом делала, это ей очень помогало.»
«Аполлону и Зевсу мы обязаны несколькими видами растений и животных.»
«Эдип женился на матери случайно, а потом Фрейду понравилась сама идея.»

«Если посмотреть на олимпийских богов и валар, то, наверное, оба хуже, но валар дальше.»
«Греки доливали в воду вино, потому что боялись кишечных инфекций, а боги просто так.»
«Потом Пелопиды вымерли и перестали убивать друг друга.»
«Золотые века всегда как-то особенно скверно кончаются.»

"Не хоронить покойников, значит гневить богов и разводить антисанитарию."
"Антигона - доказательство тому, что героический гражданин в своем праве может быть совершенно невыносим."
"Обилие выходов на землю превращало Аид в проходной двор."
"Эдип поговорил со сфинксом и тот покончил с собой."

"Нельзя сказать, насколько "Илиада" соответствует действительности - половина участников бессмертна, могли вмешиваться и редактировать."
«Афина ходит по «Одиссее» как тень отца Гамлета.»
«Древние греки верили, что против богов гражданское общество бессильно. За следующие два тысячелетия выяснилось, что дело обстоит наоборот.»
«Судя по Эвмею, Одиссей хамил исключительно богам и героям, а с рабами был вежлив.»
«Когда Эдип выяснил, что женат на собственной матери, он еще не знал, что это нормально.»

"С теми, кому Геката являлась на перекрестках, случалось что-то настолько плохое, что о них даже мифов нет.»
«Вообще у Одиссея семья – ни тебе резни, ни тебе инцеста, прямо как не греки.»
«А потом в Греции начался классический период и кентавры быстро вымерли.»
"Ходить за знаниями в царство мертвых - быстрее, дешевле и надежней, чем к живым экспертам."

"Когда Тесей украл Елену, он еще не знал, что она - Троянская".
"Египетские очевидцы рисуют события "Илиады" совершенно иначе."
"Чтобы купать ребенка, Фетида вызывала Стикс на дом."

"Лучше всего в Греции было жить, когда герои были заняты чудовищами, а чудовища - героями."
"Как у Афродиты при таком пренатальном опыте сохранилось хоть какое-то либидо?"
"Греческие мифы до сих пор актуальны, потому что люди все те же, да и боги не очень изменились."
"Дионис все делал в нетрезвом состоянии."
"Фиванский цикл показывает, что жертвовать живыми на благо отечества еще можно, а мертвыми уже опасно."

@темы: псевдофилософия и прочая наука

---

R&J. 2013. Carlo Carlei.

Или мы с сестрой сходили.

Немного предыстории.

Вчера говорю я сестре:
- Не хочу на литературу! (примечание: если вы считаете, что «художественное» чтение вслух преподавателем рассказов Горького - прекрасный урок, я не пойму вас. Уроки скучные, учитель постоянно ляпает что-то не в тему, я литру не сдаю)
Алиса пожимает плечами. Я, воодушевленная и уверенная:
- Прогуляю последний урок!
Сестра:
- А может, тогда уж сходим на РиДж?

Ну что? Конечно же, согласилась. В итоге я сбежала с седьмого урока под шокированные взоры одноклассников, считавших меня ранее пай-девочкой, в итоге приехала рано, за час. Встретились с Эл. Сидим в кинотеатре, попкорн жуем, благо я голодная, домой же не забегала, болтаем. Болтаем, затем собираемся и приходим в зал.
Это был самый эпичный сеанс, на котором я была.
Нас в зале всего было четверо. Я с Эл, какой-то мужчина, затем прибежала опоздавшая девушка. ВСЕ! Тихо и пусто.
Я, мстительно: Монтекки в этом кинотеатре победили.
Мужчина, к слову, до конца фильма не добрался - ушел, когда Лоренцо давал Джульетте снадобье. Я надеюсь, это не мы его выжили своим весельем на седьмом ряду.

А веселиться было из-за чего.

1. Начало. Итак, герцога достали две семейки, он решил... устроить рыцарский турнир. Все гениальное - просто!
- почему Монтекки красные, Капулетти - синие? Если уж и хотелось сделать в пику Дзеффирелли, то вообще бы лучше обошлись без цветов гербов.
- Монтекки победили.
- В итоге рыцари снимают шлемы. От Капулетти - Тибальт, от Монтекки... Меркуцио! И Меркуцио здесь не родственник герцога. Он вполне себе родич Ромео. НУ ЗА ЧТО?!
- После турнира слуги все равно затевают драку. Прибегает Бенволио (про Бенволио скажу позже, первая реакция - БЛИН). Абсолютно бесполезно и тупо крутится вокруг слуг и орет по сюжету. Приходит Тибальт, тоже канонично кричит на Монтекки. Драка продолжается. Тут прибегает синьор Монтекки и с воплем "Что, Тибальт, с ребенком сражаешься?!" бросается на Капулетти. Та-там, дальше по канону приходит герцог и орет на всех.
2. Тут Бенволио приходит к Ромео. А Ромео у нас, значит, скульптор и художник. Он что-то очень настойчиво высекал из камня.
3. Логика Бенволио потрясает.
"В Розалину?! Племянницу лорда Капулетти?! Слушай, оставь ты это!"
После:
"У Капулетти бал. Сходим, увидишь и сравнишь Розалину с другими!"
Бенволио, дорогой мой, а ничего так, что на балу Капулетти БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ женщин, собственно, Капулетти?

После, стоят они у самого входа в дом врагов.
Ромео: Началом несказанных бедствий будет ночное это празднество...
Бенволио (боязливо): Может, нам тогда лучше совсем не ходить?
Раньше надо было думать, Бенволио!

Потом он вообще стал беседовать с Розалиной. И кажись, в нее благополучно втюрился. xX Я весь фильм боялась, что после смерти Ромео и Джульетты они подбегут к дядям и попросят благословения. Нет, без этого обошлось, но единственное РиДжеское ОТП мне нарушили (Дент уже давно и безнадежно шипперет брата Меркуцио, Валентина и Розалину. При том, что они оба даже словечка в пьесе не сказали, я могу).

4. Джульетта вполне себе милая. Точнее, она ребенок. Вот непосредственная, милая, непафосная. Симпатичная, но не более. Но её маска на балу меня раздражала. Но у актрисы была странная манера - у нее все время лицо, точно она сейчас разрыдается.
5. Ромео играть не умеет. А если и умеет, то совсем худо-бедно. У него почти весь фильм держалась одна рожа с незначительными изменениями. Красота у него слишком смазливая. Сестра вот говорит, что он будто уже многое повидал, женщин знает, поэтому на контрасте главная пара играет славно, но... что абсолютно не мешало ему играть плохо.
6. Тибальт. Черт.
Я вот не понимаю, почему я, не тибальтоман, относившийся к нему сочувственно, не без любви, гораздо лучшего о нем мнения, чем некоторые его фанаты и режиссеры. Вот и опять двадцать пять.
Во-первых, он явно ходил в Северус-Снейп-стайл, угрюмый, сутулый, нелюдимый и т.п. Потом вы поймете, почему этот пункт важен.
Во-вторых, он сказал Джульетте: "Я тебя люблю, от этого Ромео...". Причем по реакции Джульетты, она поняла его так же, как Пресгурвик. И, кажется, по душу Ромео он пришел из-за кузины.
В-третьих, он бегал от Ромео как трус и подлец, точно ища более удобное для себя место, заводя Ромео в ловушку. И в итоге забросилв его какое-то тесное местечко, сказал: "Здесь многие встречали смерть, Монтекки". Специальное место для убийства. Отлично устроился.
Что ж, на выходе не получился такой моральный урод, как в мюзикле, но тоже человек, близкий к имени "подлюга". Для меня его беготня непонятна, выскакивания из угла тоже.
Ну почему я, человек, Тибальта не любящий, представляю его много благороднее, чем некоторые, кто хочет его оправдать?!
7. Меркуцио. То есть, это не Меркуцио. Кто угодно, но не он.
Его лишили всей насмешливости, всей его иронии, всего того, что так ценят в нем.
На нем можно только написать крупными буквами: СИРИУС БЛЭК. Полнейший. Сто процентов. Та же бродяга, грубый, а не насмешливый, пьяный, вспыльчивый, но что дальше? Это не Меркуцио, а именно что Сириус. Вот и сыграли с Тибальтом-Снейпом.
И вот эта фраза "Чума на оба ваших дома" прозвучала странно, ибо если Меркуцио - Монтекки, то как? Меркуцио - Скалигер имел моральное право так сказать. Меркуцио - Монтекки для меня - нет.

А вообще меня возникло ощущение, что Меркуцио, Бенволио и Ромео снимают отдельный дом и живут втроем xD

8. Я уже начала про Бенволио? Продолжаю.
Для меня это была жуткая боль. Во-первых, актер - сущий мальчишка, младше меня! Вот и выглядел он младшеньким на фоне бродяги-Меркуцио и Ромео. Во-вторых, его логика потрясает.
В-третьих, было «Comment Lui Dire» (вообще меня гложет нехорошее подозрение, что режиссер зафанател от мюзикла). Сказал, мол, Джульетта померла, затем поскакали они вдвоем в Верону. И у самых дверей в склеп Ромео дает ему письмо к отцу и как бы отпускает, говоря, мол, я только посмотреть на супругу мертвую. Бенволио как бы уезжает. Затем он ЗАЧЕМ-ТО прибегает к Лоренцо.
- Бенволио, что ты здесь делаешь? О_о
- Горе! Синьор Ромео в склепе, с Джульеттой! (пр. Д. - Почему СИНЬОР?!)
(ничего не подозревая о не доставленном письме): Так какое это горе? Это же счастье!
(плача): Его любовь, его счастье похоронено, какое счастье?!
(удивленно, но уже начиная что-то соображает): Так он не получил письма?
- Какое письмо? О_о
Тут Лоренцо понимает, что все очень плохо.
Последняя сцена - отпевание РиДж (вопрос, с какого хрена отпевали самоубийц, про которых известно, что они сами себя убили, открыт). Бенволио опять плачет (он вообще как Джульетта - плачет постоянно), подходит к лежащим трупам и... соединяет руки! Блин. Пафос, пафос и как бы трогательным момент.

В общем, он слишком резонирует с моим Бенволио, начиная от диаметрально противоположной внешности, кончая сломанной к чертям логики.

9. Кто не подкачал, так это Лоренцо! Джиаматти, спасибо, я в тебя верила! И как он по лицу Ромео ударил, когда после оглашения приговора он хотел себя заколоть, и как он остро реагировал на все это, как переживал, заботился даже, как предупреждал Ромео, что плохо конец таких страстей. Хорошо!

10. Внезапно порадовали синьоры Капулетти. Внезапно в этой версии они вполне себе интересуют друг друга как мужчина и женщина, а не как опостылевшая жена и надоевший муж. Улыбались они мило друг другу, вспоминали прошлое.

11. Парис... Забираю свои слова о спорах в фэндоме - не вызовет. И не красавец. Слишком эмоциональный, слишком чувствительный. Такое чувство, что Джульетту он любит искренне.
А вообще здесь отличился Ромео. На балу, Парис приглашает Джульетту. Ромео: "Мужлану достойно танцевать лишь в хлеву. Ты её не достоин". Я чуть не скатился под стул...

12. Внезапно понравились сцены в склепе. То есть, понравилась дуэль Париса и Ромео, понравилась смерть. И это свет... Да, все же это может тронуть.

13. Режиссура. Камера постоянно дрожала. Это раздражало. Плюс Верона выглядела как средневековый город. То есть, уже старый, древний, неживой. Такое чувство, что в музей герои пришли.



Это то, что вспомнилось. Если что интересно - спрашивайте.

@темы: R&J: Бенволио и другие, «за жизнь», R&J: трэш, угар, экранизации, интерпретации

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вспомнилось:

«Монах объяснил, что бракосочетание считается законным лишь в том случае, если двери открыты, - формальность, означающая, что любое постороннее лицо могло быть свидетелем обетов, данных в соответствии со священными обрядами и без принуждения. В противном случае мог возникнуть предлог для расторжения брака» (c) Дрюон, "Яд и корона". Описывается приблизительно 1316 год.
Вот мне тут стало интересно - а было ли венчание Ромео и Джульетты законным с этой стороны? Я почему-то подозреваю, что свидетелей не было, и в открытых дверях тоже сомневаюсь.
Никто не может подкинуть информацию, какие браки считались законными в начале четырнадцатого века?

@темы: R&J: Бенволио и другие, псевдофилософия и прочая наука

---

На добровольном начале:

Флэшмоб.
Даете тему, я пишу десять фактов, которые меня с этой темой связывают.

@темы: флэшмоб

---

Сравнительное историческое.

Сравните этого...

...этого...

.... и этого!

ПЧ, скажите, это меня просто глючит?

@темы: R&J: Бенволио и другие, псевдофилософия и прочая наука

---

R&J. Songfic. ПЧ, вы привыкли?

Название: Le ciel et l'enfer
Автор: MeliDenta
Фэндом: Шекспир, «Ромео и Джульетта».
Персонажи: Тибальт, Валенцио, Бенволио, Меркуцио, люди из Капулетти и Монтекки; герцог, Ромео и Джульетта – эпизодически.
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен
Жанр: Философия, Психология, Драма, Songfic, Ангст, Экшн, Даркфик, Флафф.
Размер: Мини
Предупреждение: ООС, Смерть персонажей, ОМП, Насилие
Описание: В святые дни люди творят худшие преступления…
Комментарий автора: Поначалу все очень хорошо, потом все так же резко очень плохо. Отчего и дарк с флаффом.
Автора понесло (что, впрочем, уже привычно). Идея зародилась где-то на пересечении перевода эпизода из поэмы Брука (там дуэль Тибальта и Ромео произошла на Пасху) и песни «Le ciel et l'enfer» из мюзикла «Dracula». Слушать и читать необязательно.
Махровый пред-канон.
Экшн вперемежку с философией. Автор не знает, возможно ли это, но жанр определил именно так.
ООС поставлен, ибо виденье персонажей автора может принципиально расходиться с вашим.
Все ОМП – второстепенные персонажи. Валенцио не ОМП, но по канону он вообще-то кузен Тибальта. Не взыщите. Фамилия братьев из головы, их мать – тоже.

Рай и ад.

- Матушка, Тибальт! – послышался голос старшего брата. – Поспешите, а то опоздаем к службе! Не очень-то по-божески это будет!
Тибальт фыркнул. Валенцио даже в святые дни не мог удержаться от яда в словах. Ну что с него взять, в самом деле, скоро пришел в благодушное настроение Родетти и быстро вышел из комнаты.
- Так, брат готов, – проговорил со скептичным видом Валенцио, осмотрев Тибальта. – Сгодится. Но где же мать?.. Эдип, где тебя носит, поднимись и спроси синьору Родетти!
- Нет нужды кричать на весь дом, сын, – и через минуту на лестнице показалась сама матушка. Братья поклонились, когда она спустилась к ним.
- Нет нужды для дом, а для меня – великая, – весело ответил Валенцио. – Но мы опять задерживаемся! Эдип!
- Да, синьор?
- Где все слуги?
- Ждут у входа, синьор.
- Даже слуги нас быстрее! Ладно, идем! – и глава семьи Родетти бодро направился к выходу. Тибальт, держа мать под руку, поспешил за ним.
Холодная апрельская ночь заставила юношу плотнее закутаться в плащ, а луна над ним вовсе не светила: скрылась где-то за крышами домов и кронами деревьев. Но и без её тусклого отраженного света сейчас можно было легко обойтись. Ночную мглу разгоняли факелы, а тишину разрезали без жалости радостные крики идущих. Верона жила, кричала и пела, и никто не считал это непривычным.
Потому что Пасха. Все вокруг спешили в храм на главной площади города. Кто-то смеялся, кто-то шел молча, но весь город гудел, как пчелиный рой. Всюду мелькали огни. Никто эту ночь дома не проведет.
Пасха… Тибальт зажмурился. День, когда после долгих дней поста можно петь и радоваться, хлебнуть доброго вина, славить Господа нашего. Радостный день, тихая гавань в сезон бурь. Можно стереть с себя хмурое выражение лица и начать танцевать. И молиться о прощении тех грехов, которые Бог тебе искупил, когда был распят за истину. И стряхнуть со лба и волос остатки того пепла, которым осыпали головы в первую среду…
- Сын мой, это родичи наши идут? – голос матери отвлек Тибальта от его размышлений, и тот прищурился. И тут же громовой голос дяди разнесся по улице, заставляя дрожать даже створки окон:
- Эдип! Значит, и кузина Катарина здесь! Валенцио, Тибальт! Возрадуйтесь, молодцы, скоро воскреснет сын Божий!
- Кузен Антонио, – отозвалась мать, уверенно, хоть и негромко, – рада видеть тебя в этот день. Кузина Джованна, здравствуй!
И скоро Капулетти подошли так близко, что в свете факелов можно было отчетливо различить лицо почтенного синьора Капулетти, главы рода, к которому принадлежала семья Родетти. Дядя улыбался во весь рот, задорно и громко хохоча, нисколько не боясь осуждения. Этот человек любил праздники и танцы, любил смех и блеск, веселье и гульбу. Тетя чопорно смотрела на своего излишне разбушевавшегося мужа, вежливо кивнула матери и нежно улыбнулась братьям Родетти, особенно младшему. Бог знает, почему Тибальта она любила больше. Мать говорила, что он больше похож на отца, приходившегося синьоре Капулетти родным братом, а Тибальт уверял, что просто Валенцио всегда ей грубил и вообще не умел никогда себя вести.
Молодая двенадцатилетняя Джульетта, единственная дочь четы Капулетти, жадно разглядывала улицы. Робость пополам с любопытством. Черные мягкие глаза сверкали отражением огней факелов и света чуть высунувшейся из-за крыш луны. Красные и белый. Пламя на кончике фитиля.
Обменявшись приветствиями, они уже все вместе направились к церкви. Тибальт оказался рядом со своей кузиной и её нянюшкой. Девочка мотала головой во все стороны, пытаясь запомнить эту атмосферу всеобщей радости, этой святой ночи, кормилица добродушно делала попытки урезонить хозяйку. Тщетно, но кого это сейчас волновало? Непосредственность детей лишь заставляет улыбаться старших.
- Ты не замерзла? – спросил Тибальт, заметив дрожь по рукам кузины. Она лишь улыбнулась и сказала застенчиво:
- Лишь немного.
- Возьми мой плащ, – и Тибальт, не колеблясь, тут же скинул с себя накидку и бросил на плечи Джульетты. Негоже ей мерзнуть, пусть согреется немного до того, как они войдут в храм, тогда да, в церкви мигом обогреются руки и душу. Кузина склонила голову:
- Благодарю, кузен, но это не нужно.
- Оставь, Джульетта, – Валенцио приблизился к ним со спины, и Тибальт только подивился, что так бесшумно, – не лишай Тибальта возможности поиграть в учтивого рыцаря.
Тут же обидевшийся младший брат хотел ответить какой-нибудь резкостью, но Джульетта внезапно проговорила, насупившись:
- Какой вы вредный, кузен Валенцио.
- Джульетта, как ты можешь? – всплеснула руками нянюшка, с укором смотря на воспитанницу. – Ей-богу, не годится так!
Если над шутливо-возмущенным высказыванием кормилицы можно было посмеяться, то от тона синьоры Капулетти повеяло холодом, как от камней:
- Няня твоя права, Джульетта. Немедленно извинись перед кузеном Валенцио.
- А кузен Валенцио не хочет, чтоб перед ним извинились, кузен Валенцио хочет услышать о себе больше правды! – задорно произнес старший брат, смеясь. – Тетя Джованна, на правду не обижаются.
- Как желаешь, Валенцио, – лишь ответила синьора и отошла к своему мужу и невестке, которые мирно переговаривались в начале шествия.
- А если я начну правду о тебе говорить? – задумчиво проговорил Тибальт.
- Тогда получишь от меня по шее утром. Хотя нет, послезавтра.
- Боишься нагрешить в первый день Пасхи?
- Так, с каких это пор дать взбучку зарвавшемуся младшему братцу – это грех? Нет, просто я завтра буду слишком благодушен. И пьян.
- Кузина Джульетта, ты права, это самый вредный человек в мире! – со смехом пожаловался Тибальт. Валенцио развел руками, ничуть не приняв слова брата всерьез. Хотя обычно был готов за них и на дуэль вызвать. Или ссору закатить.
- Полностью согласен! Но, Господи, мы опять медлим, – внезапно спохватился Валенцио, когда вовсю забили колокола. Они проснулись после долгого сна, после траурного молчания с самой Страстной пятницы, наконец с них смахнули пыль, и вот! Звон, звон, звон, громкая мелодика, чтобы звать, звать всех мирян к храму, чтобы никто не забыл то, что невозможно забыть, чтобы никто не уклонился, чтобы все пришли славить воскресение. Звонарь бил сильно, не давая себе продыху, не давая колоколам онеметь. Нет! Колоколам надоело молчать, и ныне так радостно они звучат, наливая сердца всех вокруг не свинцом и не своей медью, а теплом…
Вот и храм, выглядевший так мрачно днем, когда холодное апрельское солнце сурово освещало каждую морщинку на лице здания, каждую трещинку, тень и свет обозначались столь ярко, отчего грозными и бесприютными казались эти искореженные временем камни. Но ныне свет огней играл на них, переплетаясь с лунными лучами, веселя сердца людей.
- Возьми, – прошептал Валенцио, протягивая тонкую восковую свечку. Интересно, когда он успел её добыть?
Во дворе уже развели священный пасхальный костер, как краем глаза заметил младший Родетти, входя внутрь храма вслед за семьей. Сейчас, скоро от него зажгут пасхал, скоро, скоро, сейчас его внесут в здание, и все с беззвучной молитвой на устах протянут свои ладони, чтобы согреть, и свечки, чтобы зажечь. И будет много света.
И он защитит от зла…
В храмы было много народу. Были здесь и его враги: вот, улыбались и смеялись вместе с Меркуцио Скалигером. Черт с ними, махнул рукой Тибальт. Лучше он подумает о них потом. Или вообще не будет думать.
Тусклый свет луны лился сквозь витражи, окрашиваясь в разные цвета. Красные, белые, синие, желтые, зеленые блики едва резвились по стенам храма и по одеждам верующих. И лишь свечи могли полностью осветить залу, спасти от тьмы. Нужно продержать храм до рассвета. Тогда и солнце встанет, и в свечах отпадет надобность.
Но не сейчас…
- Lumen Christi! – послышался торжественный голос священника, вносившего в храм пасхал. Давал он огонь остальным свечами. Тибальт долго вглядывался в это робкое пламя, которое едва колыхалось на кончике его тонкой свечки. Оно дрожало, будто от холода – хотя само было способно обогреть любого. Любого согреть, любого обжечь, даже стать причиной чьей-то гибели. А дрожит…
- Exsultet iam angelica turba caelorum exsultent divina mysteria…. – убаюкивали Родетти знакомые с детства слова провозглашения Воскресения. Заученные, запомненные, будто по камню высеченные на века, на вечность, не боясь воды, не боясь гроз. Родетти склонил голову и закрыл глаза. Даже сквозь веки он видел, как пульсировало пламя.
Вечный свет небес. Лишь здесь, при свете свеч могли эти слова успокоить вечно тревожащееся, взволнованное, яростное, гневное и кипящее от силы сердце Родетти, дать ему шанс биться не так часто, как обычно в битве.
Лишь здесь, вдали от того, что может ранить: кинжалов, мечей, стрел, упреков, взглядов, подколок, горечи и боли…
Началась литургия. Тибальт открыл глаза и искоса поглядел по сторонам. Мать стояла прямо, уверенно, не понятная чужакам задумчивость пролегла на её лице. Джульетта беспокойно вертела головой по сторонам, нянюшка все старалась её одернуть. Глаза девочки выдавали крайнее возбуждение. Валенцио внимательно вслушивался в слова священника, читавшего отрывки из Завета, и краешками рта улыбался. Тибальт честно не мог понять, насмешливо или искренне, но решил, что второе.
В руке все горела свечка, сжигая страдания и дурные воспоминания. Надо будет за каждый грех и за каждую ранку на душе поставить… как-нибудь потом. Прочитать молитву, чтобы отогнать чертей и отречься от дороги Сатаны, которая ведет лишь к обрыву. Дорога эта свернулась в петлю… чтоб повесить. Так, что-то он не о том думает. О глупом. Лучше пусть он будет думать о хорошем.
Кто-то навзрыд плакал в толпе, отчего Тибальт даже почувствовал невольное раздражение. И зачем так много слез? Чтобы утопить горечь, иногда достаточно одной.
От этих мыслей его вернула к происходящему в церкви громкая музыка органа, точно тяжелый камень бросили в неторопливое течение размеренных слов и молитв. Да, орган, как и колокола, устал молчать, ему хотелось петь, славить, молиться вместе с ними.
- Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis… – запели на хорах. Славили Господа, славили Сына, продолжали славить покой и мир. Gloria in terra pax… Восславим мир.
И пусть подстерегает Лукавый где-то там грешников, которые до самой смерти привязаны к нему крепкой цепью, пусть он там рыщет и заманивает в ловушку – не здесь, не сейчас он вонзит цепко свои когти в их плоть. Не здесь, не сейчас, они сейчас под защитой. Их сберегут от ада в этой крепости.
«Так, спускаемся с небес на землю. Что-то меня занесло», – попытался урезонить свои мысли и мечтания Тибальт, разглядывая разноцветный блеск на витражах.
- Amen, – прошептал он вместе со всеми окончание «Credo». Выводил аккуратно звуки на органе музыкант, боясь ошибиться хоть одной нотой. Литургия продолжалась, но скоро, скоро уже выкрикнут «Christus resurrexit!». Скоро…
И он не прогадал.
- Vere resurrexit, – отвечая на слова священника, проговорил громко Тибальт, и голос его слился и растворился среди сотни таких же восклицаний. Свеча чуть дрогнула в его руках, огонь неистово замигал, задрожал. Священник, старый, но очень подвижный отец Доменико, спустился с амвона. В руках его высился большой тяжелый крест. И верующие, продолжая держать в руках свечки, стекший воск которых уже вовсю капал на кожу, обжигая и ставя свое святое клеймо, последовали за ним. Начинался крестный ход вокруг храма. Тибальт нетерпеливо дернул брата за рукав, кивнув на процессию.
- Сейчас, – буркнул Валенцио. – Чуть разойдутся и пойдем.
Когда толпа немного расходилась, род Капулетти в полном составе вышел из храма и повернул направо, присоединившись к крестному ходу. И шептали все молитвы, кто-то размеренно, кто-то нараспев, сливались голоса в один на редкость стройный хор. И свет плясал в руках, и луна сияла. А значит, небеса с ними. И в свете небес он под защитой, в этом вечном свете, о его душе заботятся ангелы. Есть силы идти вслед за крестом – и от этого земля под ногами такая устойчивая…
Он и не заметил, как окончился путь. Расходились люди, обнимая по обычаю друг друга и говоря, ликуя: «Христос Воскресе!» И отвечали тихо: «Воистину Воскресе…»
Тибальт отошел к вратам и пристроился у стены, чтобы не мешать выходящим со двора. Валенцио искал Эдипа со слугами. Мать беседовала неподалеку с синьором Антонио, жена его и дочь тоже были там. Младший Родетти всматривался в предрассветное небо. Переводил взгляд с небес на уже догорающую свечку, вот, практически огарок, короткий, липкий. И, проведя свободной ладонью над огоньком, подумал немного и задул. Потянуло дымом и запахом меда…
- Христос Воскресе! – внезапно услышал он веселый голос друга.
- Воистину Воскресе, Петруччо, – поднял он голову. Чертелли улыбался, держа в руках такую же свечку, тоже погасшую.
- Где Франко? – спросил Тибальт, выискивая в толпе лицо старшего брата Петруччо.
- Уже домой пошел с отцом. А ты что тут стоишь один? Пойдем к нам, у нас будет богатая трапеза!
- Я бы рад, спасибо за предложение, но я Валенцио жду.
Петруччо тут же скривился. Бог знает, почему братья Чертелли и Валенцио недолюбливали друг друга – наверное, это объяснялось несколько неуживчивым, чересчур самоуверенным и колким характером старшего Родетти. Кстати, вот и он:
- Поспешим! – тут Валенцио заметил Чертелли, его рот мигом искривился в очень недоброй улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Но не успей он только произнести хоть звук, как Тибальт резко оборвал его:
- Ты прав, пойдем.
Валенцио на редкость благоразумно промолчал, лишь кинул на Петруччо презрительно-насмешливый взгляд. Тот состроил брезгливую мину, но на этом все обошлось. Братья Родетти поспешили к матери и Эдипу.
- Что же, – обратился к собранию хозяин дома, – ныне можно праздновать. Эдип, только придем, распорядишься о дичи. И можно будет спать.
- Да какое спать… – пробормотал Тибальт, странное дело, не чувствуя никакой усталости. Валенцио кинул на брата удивленный, заинтересованный взор.
- А что, у тебя есть другие предложения?
- Я хочу еще походить до рассвета.
Старший Родетти покачал головой:
- Откуда у тебя столько сил? Ладно… Но какой смысл по отдельности?..
- Мы можем позже собраться, – вмешалась мать, выглядевшая несколько усталой, но вполне успокоенной. Валенцио обернулся к ней:
- А вы?
- Не беспокойся, сын, я вздремну, так и лучше будет, – сдержанно отозвалась синьора Родетти.
- Так… а я что буду делать?
- Спать, – чуть ли не хором отозвались Тибальт и матушка.
- Мне уже прискучила эта идея. Тибальт, спутник тебе нужен?
Хотелось бы ответить резко (ибо имел представления о прогулках с братом: много яда, много насмешек, много издевок – всё, что брат любил, а Тибальт ненавидел), но младший Родетти лишь ответил:
- Если хочешь, можешь присоединиться.
- Тогда с твоего разрешения.
- Кузен Тибальт!
Названный быстро обернулся. Смущенная Джульетта быстро приближалась к двоюродным братьям. Потупившись, она протянула на руках плащ Тибальта:
- Ты его забыл, кузен.
- О, точно, – спохватился юноша, принимая свою темную накидку, и, решив подбодрить девушку, добавил с улыбкой. – Спасибо.
- Тебе спасибо, кузен, – тихо отозвалась девочка, поклонилась синьоре и Валенцио. Затем внезапно вскинула голову и воскликнула с пылом, горячо, искренне, как могут только невинные дети:
- Христос Воскресе!
- Воистину Воскресе! – хором отозвалась все семья Родетти и с нежными, немного снисходительными улыбками посмотрели вслед стремительно убегающей Джульетте. Какая хрупкая, подумал почему-то Тибальт. Защищать её надо…
Доведя до дома матушку и оставив несколько указаний Эдипу, Валенцио спросил у младшего брата:
- Ну так куда ты хочешь идти? И зачем меч ты берешь? – недоуменно добавил он, с удивлением смотря, как Тибальт пристегивает ножны. Младший Родетти ответил:
- Мне с ним все равно привычнее, – и погладил эфес. Меч – старый друг, меч – как брат, меч не предает, предает лишь рука. Острота и чистота стали, зарубки, оставленные от прошлых битв, которых в жизни Тибальта было немало. Нет, без него решительно невозможно обойтись. Валенцио фыркнул, но тут же поднялся за своим, говоря «негоже с одним оружием на двоих ходить, это попросту неприлично». Тибальт поставил все свечки, которые они взяли в храме, у распятия. Они уже все погасли. Посмотрел на облик спасителя и, повиновавшись внутреннему порыву, поклонился.
- Так куда? – повторил брат свой вопрос, очень даже бодро спустившись с лестницы.
- А куда-нибудь.
- Жутко последовательно. Но веди… куда-нибудь.
«Вот зубоскал», – ничуть не удивившись, подумал Тибальт.
До рассвета осталось немного. Темно-серые сумерки, стальное отчего-то небо и гуляющий пронизывающий ветер, поднимающий с дорог пыль. Город вмиг утих, опустел, точно умер. Так странно это выглядело по сравнению с оживленной ночью, перед самой службой. Но все разошлись по домам, чтобы праздновать Пасху в кругу родных, что мотаться по улицам? И огни факелов погасли. Некуда ведь пока идти. Нечего освящать. Скоро взойдет солнце – и в прирученном огне отпадет надобность, только если для подготовки праздничного стола.
Непривычная тишина, и в другое время Тибальт бы испугался этого неожиданного молчания, ему привычнее говор людей, ему привычнее скрежет мечей, ему привычнее выкрики торговцев – но сейчас молчание принесло неожиданное умиротворение. Валенцио тоже удивленно разглядывал ставшие в одно лишь мгновение незнакомыми улицы города.
- М-да, как тихо в Вероне…
- Ненадолго.
- Это счастье?
- А кто знает. Пойдем к мосту.
- А что там нам делать?
- Не знаю, но пойдем.
Валенцио закатил глаза от слов брата, но все равно последовал за ним. Раз навязался в спутники, то придется идти хоть на край света или в ад. Да и не сказать, что он был против.
Сумерки были темными, практически черными, лишь кромка у самого горизонта доказывала, что скоро встанет солнце.
- Не знаешь, долго еще до рассвета? – на ходу спросил Валенцио, задумчиво разглядывая небо. Тибальт наморщил лоб и отозвался:
- Думаю, достаточно.
Река Адидже была на редкость неподвижной, будто этот апрельский ветер, который нес весну с собой, не мог нарушить её равнодушие, её покой. Точно зеркальная гладь, застекленная зимой. Без волнений, без потрясений. Тибальт положил руки на камень и внимательно вгляделся в это самое зеркало.
Валенцио решительно полез на каменную ограду и, свесив оттуда ноги, положил рядом с собой меч. Тибальт фыркнул:
- Смотри, не упади.
- Даже не мечтай, – бросил старший брат, обернувшись через плечо. Посмотрел на небо, посмотрел на воду, отражавшую темную сталь небес, затем проговорил с каким-то удивлением:
- Странно. Действительно, как-то уже не хочется спать.
- Это ты, посмотрев на воду, так решил?
- Нет, прошатавшись с тобой половину Вероны.
«Как невыносим…»
- Можешь хотя бы сегодня не язвить и не критиковать все подряд?
- Ты этого действительно хочешь? – лицо брата скривилось в очень знакомой усмешке. Однако в глазах не было привычного яда, лишь чуть веселья, поэтому Тибальт без зазрения совести ответил:
- Всю жизнь я только об этом и мечтал.
- Так долго?! Неужели мой брат знает, что такое «сдержанность»? Ужас… Сгинь, нечистый.
- Валенцио!
- Ну что «Валенцио»? Тибальт, не забывай: в нашей семье слово «сдержанность» – худшее из всех оскорблений. Так что я тебя не узнаю.
Младший Родетти махнул на старшего брата рукой и облокотился на перила. И просто смотрел, как свет разгонял тьму.
Утро воскресения. С завтрашнего дня начинается Светлая Седмица – сплошные праздники, наверняка дядя Антонио тоже устроит пир на весь мир, пригласит всех друзей, вино польется рекой, а столы будут ломиться от явств. Пригласит добрую часть Вероны, исключая, конечно, Монтекки и их поганых припевал. Будет светлая неделя – а потом опять, все снова, жизнь в колею войдет. Такая обычная грешная жизнь…
Вот уже ярче светился горизонт. Скоро запылает, заискрится вода от бросаемых украдкой лучей, несильных, кривых, рассеянных. Бледно-желтый свет с розовыми всполохами там, где восходило солнечный диск.
- Тибальт, заснул?
- А?! – резко обернулся Родетти. Валенцио закатил глаза.
- Точно, заснул. Хотя… Это на тебя Пасха так повлияла?
Тибальт счел зазорным отвечать на этот вопрос. Не Пасха. Только этот вечный небесный свет. Свет от свечей и от солнца. Пусть они защищают его от всего…
- М-да, никогда не думал, что ты будешь столь сентиментально настроенным.
- Валенцио! – уже надоело его одергивать. Но этого и могила не исправит. Невыносимее человека во всей Вероне отыскать будет трудно. Разве что шут, Меркуцио Скалигер – но тот целиком погряз в этой арлекинской мишуре, в этой лжи и грязи, вместе со своим другом.
Старший Родетти уже хотел что-то сказать, когда неожиданно уставился прямо на небо.
- Светает, – произнес он и нежданно улыбнулся.
Святая ночь ушла. Пришел святой рассвет. Лицо Тибальта обдало прощальным дыханием реки. Плащ не спасал от холода, но Родетти и не замечал этих слабых иголок ледяной зимы. Солнце медленно выползало из своего убежища, понемногу карабкалось. Чуть обагрились небеса вокруг. Ночь уходила наверх, будто там она там могла спрятаться от обжигающего жара, от всепроникающих лучей, от этого пламени дня. Нет, не скроется, не убежит и растворится, будто её никогда и не было.
От этого, казалось, обычного зрелища стало как-то спокойно. Свет разгонит тьму. Значит, все привычно. Розовый, оранжевый, багряный – в какие еще оттенки могли окраситься облака?
- Давай сегодня будем только веселиться, а, братишка? – хоть в голосе Валенцио и не было насмешки, последнее слово вызвало в душе Тибальта мимолетное раздражение:
- Валенцио, еще раз назовешь меня… а Бог с тобой. Давай. Устроим праздник, пригласим гостей?
- Эх, если бы без этих гостей можно было обойтись… Может, без них?
- Давай без них, – без ропота. Удивительно, если считать, что отношения братьев Родетти сложно было назвать спокойными и даже родственными: они постоянно ссорились, спорили, ругались, могли даже днями не встречаться, избегая общества другого. А иногда они могли беседовать просто так, за здравие, поверять тайны и думы. В общем, семью Родетти сложно было назвать дружной, но то, что братья вообще терпеть не могли друг друга – клевета и наветы.
А солнце продолжало свой неторопливый вечный путь. И становилось все светлее… и не только в небесах.
Казалось, что мир сейчас добр, несмотря на свою привычную жестокость. Что и небо ликует. Ведь и правда: Сын Божий воскрес!
И душа воина, этот восемнадцатилетнего юноши, непривычно, очень непривычно для себя, была готова петь и любить вечно этот рассвет, эту реку, даже терпеть выходки своего брата. Может, даже и вечно.
И все будет…
Тибальт резко замер, прислушиваясь. На фоне молчания так отчетливо послышались чуждые этой безмятежной атмосфере звуки.
- Что-то случилось? – заметив изменения в лице брата, всполошился Валенцио.
- Слышишь? – старший брат прислушался. Звуки доносились далеко, через несколько улиц, но ветер был прекрасным проводником и герольдом. Голоса, скрежет, удары. Валенцио тут же вскочил на ноги и переглянулся с братом.
- Только не это, – прошептал он. – Пусть это будет что-нибудь другое…
Внезапно тишину разрушил яростный вопль.
Сомнений больше не оставалось.
- Битва! Где-то идет битва! – взбудоражено воскликнул Тибальт. Все мигом перестало для него существовать. Был только бой. Он бросился бежать по мосту, туда, откуда разносилась столь знакомая мелодия драки: звук ударявшихся друг о друга клинков, насмешки и крики от боли, вопли тех, кто непричастен, ржание испуганных лошадей. Валенцио поспешил за братом, на ходу отборно бранясь, добавляя еще пару нот в музыку всеобщего хаоса.
Пару заворотов. Слова доносились отчетливее, вот уже Тибальт признавал пару голосов: Петруччо там был, Франко точно, еще кто-то родичей, кто-то из врагов, Андреини, кажется.
- Давай, трус! – выкрик друга. Тибальт остановился и снова прислушался: доносилось со стороны торговой площади. Горожане, не желавшие участвовать в начавшейся заварушке, бежали прочь, не в силах даже позвать стражу, которая бы все равно ничего не сделала.
- Валенцио, сюда! – бросил он и снова завернул за поворот. Дорога была свободна, только из окон высовывались любопытствующие, глупо мотая туда-сюда головой.
- Дурень! – но Тибальт уже ничего не слышал. Сознание было полностью освобождено от всех мыслей, от воспоминаний, осталось только стремление добежать, узнать и действовать так, как ему должно.
Последняя улица. До конца немного. Родетти, позабыв, что такое усталость и слабость, прибавил шагу, боясь лишь опоздать, не боясь зрелища, которое вскоре развернется перед ним, как мистерия на помостах…
И вот снова чей-то крик. Он припустился со всех ног. И вот.
Тибальт резко встал и осмотрелся. Петруччо сражался с Антонио Андреини, стоя прямо на разрушенной тележке от товара. Её хозяин прижался к стене, бледный, как череп. Какой-то Монтекки теснил Франко прямо к фонтану, тот оборонялся не особо умело, поэтому новоприбывший мигом обнажил меч и поспешил к нему. Враг, заметив приближение Родетти, тут же скрылся. Трус.
- Спасибо, – нехотя поблагодарил Чертелли. Тибальт резко спросил:
- Давно нача…
Но договорить он не успел: тут же пришлось отражать удар этого труса. Раз, два, три, парирование. Нельзя попасть впросак и долго размышлять: здесь, чай, не над умными играми голову ломают, сидя в роскошных домах в удобных креслах. Здесь битва: каждая секунда дорога.
Раз, два, три, противник, чьего имени Тибальт не мог вспомнить, попытался обмануть Родетти, но тот, полностью оправдывая свою старую кличку «крысолов», был настороже. Тот отпрыгнул на пару шагов, уберегаясь от лезвия меча Капулетти, нацеленного на шею.
Все мысли ушли. Их не было, были лишь ощущения и реакции. Тибальт удобнее схватился за эфес меча, вытащил кинжал в свободную руку и ринулся на врага.
Упоение битвой. Спящая злоба и ненависть проснулись, заковав душу, которая недавно была такой порхающей и светлой, в каменный доспех. Сердце? На кой оно ему сейчас. Главное, чтобы чужой нож не вонзился в грудь. И иметь сердце из камня – резонно. Обломается об него клинок.
Раз, два, три, нужное движение, нужный взмах. Парирование. Главное – сдержать чужое оружие кинжалом. Раз, два – отбросить от себя и сделать пару вздохов, чтоб не задохнуться в пылу битвы. Раз, два.
Тибальт ловко отвел удар и вытянул тут же руку с мечом. Лезвие, прорезая ткань рубашки и кожу, оставило на себе в знак трофея капли крови. Враг, одной рукой прижав рану, неглубокой царапиной пролегшей по боку, другой же отбивал новые удары противника, глаза горели самым неистовым и самым священным чувством в мире: ненавистью. То не огонь в лампадке у икон – он много ярче, жарче, не греет, обжигает.
Как только пролилась первая кровь, все встало на свои места. Пламя разбушевалось не на шутку в сердце воина, капли этой малой крови испарились, как вода, но огонь требовал больше. Он голоден. Оголодал за долгие дни Великого поста. Скоромного захотелось зверю. Человечьей плоти. Мыслей уж давно не было. Все вокруг исчезло, и о том сейчас вспомнить не дано. Нет друзей, они где-то там. Остались лишь слова: «Есть только я и враги». И он должен их уничтожить. Он должен насытить огонь внутри.
Кровь стекала с рукава врага, падали капли на пыльную дорогу. Надо добить, он только ранен, только царапина, он не убит, а, значит, еще дело не доведено до конца. Оскорбление, которое этот господин нанес одним лишь фактом своего рождения, может быть смыто лишь кровью.
Вокруг все время кричали, звучали постоянные издевки, чтобы довести врага до гнева, до бешенства, слышались вопли раненых. Внезапно противник Тибальта, выскользнув в очередной раз от удара, скрылся в толпе.
- Трус! – закричал ему вслед Родетти, отдышавшись. Пару секунд, чтобы осмотреться, пару шагов, чтоб на секунду отойти от боя. Как много народу слетелось на побоище. Присоединялись союзники к обоим домам, и к красному, и к синему, кто-то на свой страх и риск просто наблюдал с жадным оскалом за битвой, за этим бесплатным спектаклем. Какой-то одинокий стражник попытался разнять дерущихся – теперь валялся у стены, судорожно пытаясь встать. И тут краем уха Тибальт услышал гневный голос брата:
- Габриэло, какого черта ты здесь?! Иди домой!
- Валенцио, нет! – Тибальт обернулся и увидел рядом с братом младшего сына графа Ансельмо, давнего союзника Капулетти и далекого родственника самих братьев Родетти. Валенцио держал его за плечо, тот вырывался. Его глаза горели знакомым огнем. – Я не могу отступить, не надрав уши этим негодяям! Это мой первый бой! Пусти! И Бертрамо здесь, и Сильвио…
- Они совсем рехнулись?! – тут Валенцио ослабил хватку, отражая удар Андреини. – Быстро домой! С твоими братьями я сам разберусь!
- Пошел к черту! – выпалил Габриэло, мигом скинув с себя руку Родетти, и побежал прочь, обнажив свой меч, слишком тяжелый для шестнадцатилетнего.
- Габриэло! – но Валенцио быстро замолк, продолжая сражение, ибо нельзя было уйти, догнать того: тебе это никто не позволит. Тибальт, отдышавшись, мигом вышел вперед из-под благословенного покрова крыши. Нужно сражаться. Это и есть жизнь. Нужно нести смерть во имя рода. Так нужно.
Кто ныне его противник, какой из врагов ныне решится с ним скрестить мечи? Ах, Марио Андреини. Раз, два. Что ж, получай, щенок.
«Убить, убить!» – шептал внутренний голос, сама кровь Капулетти взывала к мести. Нужно выполоть эти сорняки, отравляющие своими корнями саму почву Вероны, нужно уничтожить этих склизких подлых змей, которые прячутся в траве, ища твое слабое место. У Капулетти – красная кровь, а у Монтекки должна быть голубой – как у скорпионов.
Убить.
Тут крысолов почувствовал резкую боль. Мальчишка Андреини полоснул мечом по руке. Мигом выступила алая кровь, обагрив и без того грязную и пыльную рубашку. Ранка, это лишь ранка, ничего серьезного. Просто порез оставила стальная иголка. Но Тибальт впал в исступление. Наотмашь, не соразмеряя силы, не жалея, не снисходя из-за малого возраста противника. И себя самого не жалея, не храня силы, лишь подсознательно и заученно выверяя по старой науке удары.
Свет лился в облаках, солнце продолжало восходить. Но для кого? Никто ныне не смотрел наверх. Их это не волновало, не заботило, не восхищало. Им не нужен был восход солнца, а свет нужен лишь для того, чтобы не ошибиться в сумерках, к чьему горлу приставил нож. Глаза, которые еще недавно с восторгом смотрели на священника в храме, ныне застила красная пелена. Гнев, ярость, ненависть – на языке, готовый выкрикнуть немало обидных слов, а не молитвы, в руке, налитой свинцом, в голове, которая могла держать лишь одно слово. Месть. Святое слово.
Gloria in inferno Diabolo et in terra odium…
Все внутри восхваляло ненависть и войну. Порок в сердце, изъян в душе, помутнение рассудка. Тело горело изнутри.
Где-то звенели колокола, бессильно напоминая о другом.
Не тратя сил на слова и оскорбления, Тибальт теснил Андреини к стене. Тот, выбиваясь из сил, все-таки мог достойно парировать удары врага. Но ненадолго – недаром Родетти называют одним из лучших фехтовальщиков города. Скоро тот тоже почувствует ослепляющую боль. А может, он вообще после этого ничего не увидит. Мертвым не нужно зрение. Не трогая глаз, одним лишь ударом Тибальт его ослепит. Как должен.
- Трое на одного? – внезапно услышал он где-то позади голос Валенцио, привычно насмешливый и саркастичный, несмотря на явно не веселую ситуацию: – Мне одному не нравятся эти расчеты?
- Сдохните уже, синьор!
- Вы безумно учтивы.
«Черт…» – раздраженно подумал Тибальт, но все-таки плюнул на Марио, готового с минуты на минуту упасть, и поспешил к брату. Несмотря на то, что Валенцио хорошо управлялся с мечом (иногда даже лучше Тибальта), но три соперника за раз – многовато даже для него. Вот подлецы Монтекки! Трое на одного!
Тибальт не видел, как не так далеко от него его родичи обступали уже обессилевшего и еле державшегося на ногах Антонио Андреини, это были братья Чертелли, которые, как шакалы, чувствовали слабость. Какой глум пришлось услышать родичу Монтекки, сколько раз приходилось падать и резко вставать, чтобы не сдаться совсем, обороняясь от двоих сразу, отчаянно борясь уже не за честь рода, а за свою жизнь. А если бы и увидел, то и не воспринял бы, как подлость.
К негодяям ведь не подлость применяется. А наказание.
Тибальт же мигом подскочил к брату и отвел удар одного из Монтекки. Кажется, его звали Виктор, но кого это, право, волнует? Братья Родетти встали бок о бок и подняли мечи. Раз, два – и снова в бой. Передышка – роскошь.
- Вообще я и без тебя бы справился, – прохрипел, ибо горло пересохло, Валенцио. Тибальт, слишком занятый дракой, не успел ничего ответить, лишь подумать:
«Вот так всегда, ждешь благодарностей от него, а получаешь черт знает что…»
Один из Монтекки упал, не сдержав удара старшего Родетти. Из бока хлынула кровь. Тибальт брезгливо отшатнулся. Да, он и так перепачкан, рубашка уже давно потеряла свой первозданный цвет, кровь Монтекки и кровь Капулетти, не различимые по цвету друг от друга, одинаково забрызгали во время битвы его одежду. Но… сейчас не время на логику и последовательность.
Главное – сражаться.
Раненый так и остался валяться на земле, в пыли, грязи и чужой крови, беззвучно открывая рот в вопле, кривясь, бледная кожа понемногу зеленела, как не высушенная зноем трава в апреле. Его друзья не могли нагнуться и помочь, хотя бы оттащив от самого костра туда, где его могли перевязать. Не могли – иначе бы сами рисковали упасть рядом.
Вопли разносились над площадью, вода из фонтана билась в истерике. Было много народу – казалось, из всех уголков Вероны все те, кто чувствовал свое родство с одним из родов, поспешили сюда. Толпа сражалась с толпой. Пыль вилась столбом, мешая точнее наносить удары.
Раз, два, три – главное, не ошибиться.
Сталь играла на восходящем солнце, замерцали блики, отряжаясь в матовых каплях и лужах их крови. Она продолжала литься и блистать. Главное, чтоб не твоя. Раз, два, три. Хмель разгула и неистовства ударил в голову даже самых холодных людей. Сталь и душа просили смерти. Чужой, конечно. Азарт. Игра со смертью. Игра с врагом.
Кто-то ревел вдали. Наверное, испуганная дуреха, которая не могла и не хотела понять, что так надо. Не нужно лить слез, этим займутся позже, да и то – пару злых слезинок хватит, чтоб оплакать себя и друга. А враг и того не стоит.
Дьявол смеялся где-то вдали над плаксой и над воинами, считая души, узнавая своих быстрее, чем Бог. И эти мечи, которые все ребята глупо считали своими – лишь его когти. Он здесь смотрел, хохоча, на тех, кто причастился кровью. Не Христовой.
И свет здесь бессилен. Вера – тоже.
Раз, два, три, попытка подрубить ноги. Отскочил.
Огонь горел внутри бренного тела, шел дым, коптилось сознание, глаза не видели многого из-за гари. Как в чаду, как в дурмане. Духота, накалилась площадь, как угли. Дышать невозможно. И лишь мысль «убить, убить…»
- Остановитесь, болваны! – разнесся знакомый голос над площадью, утопая в криках. Никто не обратил на него внимания, не слыша или делая вид, что не слыша. Даже взгляд косить не надо. Тибальт прекрасно знал этот голос, даже его интонации – Бенволио Монтекки тоже явился на место бойни. И зачем кричать о мире? Это же война.
«Просто он трус»
- Прекратите, сейчас явится стража… – тот он замолк: старший сын графа Ансельмо Сильвио подскочил к нему и попытался ударить. Тот еле отбился. Болотные глаза сверкали чем-то другим, нежели ненавистью, болью или бешенством. То ли испугом, то ли ужасом, то ли черт знает чем еще.
- Ты спятил? – прошипел кто-то из Монтекки. Бенволио замотал головой, будто призывал к помощи, чтобы растащить враждующих – но никто это не заметил. На лице мелькнула обреченность, затем усмешка, но тут же она пропала. Улыбаться было нечему. И еще одно «остановитесь» повисло в разрезанном лезвиями воздухе, разодранном и располосованном дьявольскими когтями.
- О, синьор Кошачий хвост, очень рад вас видеть! – задорно произнес присоединившийся вместе с Монтекки Меркуцио, крутясь вокруг Петруччо. – Ну как – вам не прищемило?
- Сейчас тебе станет не до смеха, шут! – прошипел Чертелли, размахнувшись мечом. Меркуцио Скалигер, притворно учтиво поклонившись, тут же ответил ударом на удар. Он смеялся, точно воспринимал все, как несерьезную шутку. Это лишь сцена для него. Помост для него, покрытый разбитым стеклом, потухшими углями, древними костями, да щедро политый пьянящей жидкостью из вен.
Раз, два, три, чтобы не ошибиться.
Раз, два, три…
И неожиданно, где-то далеко от него, сквозь гам битвы он услышал голос брата, почему-то полный какой-то бессильной злобы:
- Ну почему, черт подери, вы почему здесь, Монтекки?
Тибальт скосил взгляд. Противником Валенцио стал как раз таки Бенволио Монтекки. Скрежет мечей, блок, лицо врага, искривленное усилиями. И хриплый, будто тот наглотался дымом, голос:
- Будто вы не знаете, что я не могу по-иному. Точно так, как и вы.
По лицу Родетти судорога. Затем истошная ухмылка искривила губы. Он сбросил блок, раз, два, выпад, и выкрикнул с невероятным презрением:
- Ну так сражайтесь смело, синьор Безволио!
Тот ничего не ответил. Он не мог перекричать ни врагов, ни друзей, не мог заставить их образумиться, как бы ему ни хотелось, как бы ни трещало по швам сшитое лишь недавно из лоскутков сердце. А раз он пришел – нет права уклониться. Иначе ты совсем станешь отверженным. И сражаться приходилось против воли.
Потому что так надо.
Надо…
Раз, два, три…
- Получай! – внезапно раздался молодой знакомый голос. Тибальт, отбросив от себя своего противника (все того же Виктора), недоуменно огляделся. Габриэло Ансельмо стоял прямо на ограде фонтана, всячески раззадоривая изрядно помятого Марио Андреини обидными словами. Лилась вода, бурлила, а камень недвижим.
- Ну давай, тр…
Тот на едином усилии взмахнул мечом, достав-таки своего кровного врага. И уже хотел смеяться Габриэло, отражая не особо умелый удар, но он сделал один лишь шаг назад, не отступления ради, только удобства…
Вода и камень его обманули. С нечеловеческим криком Габриэло, поскользнувшись на обмытой ограде, замахал руками, будто мог уцепиться за изменчивый воздух, мог на него опереться…
И упал. Тибальт, безошибочным чутьем кошки почувствовав недоброе, не думая ни о чем, побежал к нему, плюнув на всех вокруг. И, остановившись рядом, замер, будто сам был каменным.
Габриэло упал прямо на угол фонтана.
Кровь, смешиваясь с грязной водой, медленно расползалась по поверхности водоема, медленно, но верно, будто огонь, начиная с одного только дерева, проносился по лесу, добираясь до каждого потаенного уголка. Открытые глаза смотрели в рассветное небо с каким-то удивлением, точно спрашивали: «Это я сейчас лежу здесь, почти полностью в воде? Я? Как нелепо…» Лицо резко побелело, четко обозначились резкие черты лица. Отяжелевшие мокрые волосы скрывали место, где вечный камень размозжил хрупкую кость. Лишь по стекающим по кудрям каплям можно было догадаться, откуда…
Габриэло Ансельмо больше никогда не встанет.
Сразу, мгновенно – и все. Раскололи череп, как орех, до мозга. Так часто бывает.
Где-то затихла драка, некоторые, далеко не все, но кто-то остановил бой и уставился на мертвеца. Тибальт за спиной не видел, как переглянулись Валенцио с Бенволио: один схватился за голову, другой её склонил, признавая чужое горе. Как Меркуцио Скалигер замотал башкой, пытаясь понять, кто именно издал этот крик. Как Марио Андреини с невероятным ужасом смотрел на человека, которого случайно убил, и приоткрыл рот, будто хотел сказать «Я не хотел», оправдать себя… но перед кем, если родичи только обрадуются и похвалят, а враги – не выслушают? Сильвио и Бертрамо бросились к фонтану.
- Габриэло! – отчаянно позвал того средний сын графа Ансельмо. Только… уже самый младший. Бертрамо попытался схватить того за руку, но она ускользнула, безвольно упав в воду. Сильвио медленно обернулся к Андреини. Глаза зияли бездной.
- Ублюдок! – просипел он и взмахнул мечом. Тут уже очнулись Монтекки, бросились на подмогу убийце, своему родственнику и другу.
Битва продолжилась с новой силой. Ненависть и месть – вот кто истинно заправлял всем. Пусть же и далее правят страдание и жестокость. Богиня смерти вопила, проносясь между ними. Зрения Тибальта сузилось до врага перед ним. Выборочное бельмо на глазу: это вижу, это – нет.
Месть за Габриэло – всего лишь еще один резон. Незажившая рана требовала лекарства. А для этого нужна чужая кровь.
Бой продолжался. Каким-то образом Монтекки умудрились скрыть Марио от преследующих его братьев Ансельмо. Бенволио и Валенцио сражались медленно, будто лишь тренировались. Краем глаза Родетти заметил, как Петруччо уводил с поля битвы Франко. Рука. Видимо, лезвием ему рубанули по руке, отхватив немалый кусок плоти, до самого мяса, а, может, даже до кости. Но опять Тибальт видел это, не обдумывая, ведь нет времени анализировать это, как-то отвлеченно, будто его нет здесь.
- Крысолов, я рад вас видеть, – злой смех.
- Начинайте, синьор, – отозвался Родетти. Когтем бы расцарапать это смеющееся даже сейчас лицо. Убить… хоть тот и не Монтекки. Но он сам выбрал свою сторону, сам – от того он хуже даже врагов от рождения.
Раз, два, три… Будто танец. Раз, два, три… Смертельный танец.
Все должно быть решено сейчас.
- Остановитесь! – внезапно послышалось бряцанье другого оружия и ржание коней. Тибальт и Меркуцио одновременно остановились и повернулись на шум. Стража, наконец, явилась. Как-то отстраненно Тибальт подумал, что они крайне не вовремя.
Все лица смешались в одну сплошную чехарду, имена, слова, упреки не значили ничего. Была лишь мысль продолжить бой. Все остальные точно затупились, как лезвие, если его бить о камень.
Кто-то попытался протестовать, но стража выбивала у таких мечи. Кто-то сразу опустил оружие, настороженно поглядывая на охранителей порядка улиц Вероны, ожидая приговора. Никто ничего не боялся – казни за ссоры никто еще не ввел.
- Герцог! – внезапно выкрикнул кто-то в толпе. Черт. Вот это действительно худо.
Таким злым правителя города давно не видели. Глаза метали молнии, одна рука добела сжимала эфес меча, другая – за поводья коня. Все выдавало в нем человека в редкостном бешенстве.
- Кто ныне начал спор? – требовательно выговорил герцог, обводя нарушителей угрожающим взором. Кто-то рядом фыркнул, кто-то сжался под этим взглядом, кто-то просто отвел глаза. Никто не ответил.
- Дети Дьявола, – прошипел синьор Бартоломео Скалигер. – В святой день устраивать побоище? Вы не люди, вы – звери!
Герцог обвел площадь взглядом, сморщился от количества крови, затем внимательно всмотрелся в их лица и зычно крикнул:
- Валенцио, Бенволио, подойдите сейчас же ко мне.
Послышался злой стон брата «ну почему я?», старший Родетти недовольно пробирался через толпу. Монтекки мерно и спокойно, будто не только что после боя, вышел со стороны врагов. Логично. Герцог всегда требовал отчета либо у самых старших, либо у самых близких к главе рода.
Тут Тибальт обернулся, и взор его остановился на стене позади них. К ней, прислонившись, сидел один из сражавшихся. Нет, это не из Капулетти, с некоторым облегчением подумал Тибальт. Юноша присмотрелся и тут же вздрогнул. Тот хрипел, харкал кровью, и продолговатая глубокая рана пролегла по животу. Тибальта передернуло.
С такими ранами долго не живут. С такими ранами долго умирают.
Внезапно один из Монтекки заметил раненого и, бросив все, побежал прямо к нему. Это был как раз тот Виктор, с которым сражался Тибальт… когда-то.
- Себастьяно! – позвал с болью тот его, бросаясь рядом прямо на колени. Тот, измученный долгой битвой с самим собой, в которой уже известен исход, слабо поднял голову. Он попытался что-то сказать, но все было тщетно. Он не мог говорить, только хрипеть. Виктор с ужасом смотрел на своего друга и еле прошептал:
- Нет, так не должно… – он с секунду просто смотрел на своего друга, в эти глаза обреченного на долгие муки, на репетицию ада. Жалость, боль, страдание – вот что отпечаталось на этом резко побледневшем лице. Но тут странная решимость промелькнула в этих чертах, Виктор достал с пояса тонкий кинжал и без всяких слов вонзил Себастьяно прямо в левую часть груди. Прямо в сердце. Удар оказался точен: хрип, тонкая улыбка на бескровных губах. И глаза закрылись. Прерывистое дыхание перестало доноситься до ошарашенного Тибальта. Тот больше не умирал. Он больше не страдал. Виктор быстро убрал нож, попытался встать – и тут же упал снова на колени рядом с убитым (но кем?) другом, закрыв лицо ладонями.
Это зрелище выдернуло Тибальта из какого-то странного оцепенения. Голова мигом прояснилась, будто протрезвела. Он с невыразимым удивлением смотрел на умершего Монтекки. Как? Надо закричать, ведь это… убийство. Но… какое-то странное отупение заставило лишь пожать плечами. Когда вся пасть – в крови, теряется соленый вкус.
- Кто вновь начал бессмысленный бой? – внезапно донеслись до него грозные слова герцога. Родетти мигом оторвался взглядом от Виктора и повернулся обратно.
- Говоря честно, не имею понятия. Я присоединился позже, – не особо учтиво отозвался Валенцио. Герцог, продолжая кипеть от праведного гнева, выговорил в ответ:
- И продолжил сеять смуту?! И ты, Бенволио, ты-то! Где же твое благоразумие?! Только час прошел со службы в церкви, и вот уже позабыты все молитвы?
«Только… только час?!» – изумился младший Родетти. Час? Так… мало?
Глаза Монтекки не смотрели на правителя, он их направил куда-то в сторону. И какая-то мутная горечь в них мелькнула. Но молчал.
- Вообще-то… – решил вставить слово Валенцио, но его перебили:
- Я не тебя спрашиваю, Валенцио, – тут герцог сам сделал паузу. Тягостная, тяжелая, она была много хуже все возможных упреков. Судья-правитель смотрел на них, будто пытаясь найти в них признаки раскаяния. Но не видел.
- Сколько погибших? - затем он спросил резко.
- С нашей стороны Габриэло Ансельмо погиб, – мрачно отозвался Родетти, кинув на Бенволио недружелюбный взгляд. Монтекки обернулся к своим, те что-то прошептали.
- Себастьяно Вителлески и Фернандо Марино, – наконец, дал ответ синьор Безволио: по лицу пролегла заметная тень. Кто-то позади Тибальта фыркнул:
- Три трупа? Мало что-то.
- Еще неизвестно, сколько раненых поляжет, – добавил задумчиво еще один неизвестный. – Да и месть…
От этих слов Тибальт вновь скривился. Да, неизвестно. Может, и Франко… или кто-нибудь другой, кто также дорог. А еще никто не удивится, если вскоре Марио Андреини найдут мертвым. Никто. А там – опять по новой… Такая обычная жизнь.
- Штрафы за убийства заплатите позже, – кажется, сам герцог чуть успокоился, но голос лязгнул самой настоящей сталью. – А сейчас, Валенцио и Бенволио, отведите своих людей по домам. А теперь слушайте все, – внезапно обратился он к толпе. – Если на Пасхальной неделе кто-нибудь попытается вновь разжечь огонь войны – тот умрет. Мое слово твердое. Вы услышали меня?
- Да, государь, – отозвались оба врага, даже Валенцио, склонив головы. И одновременно развернулись. Не смотря друг на друга. Разговор закончен. Герцог и его свита, пришпорив коней, удалились прочь, подальше от этого отвратного зрелища.
Тибальт видел, как положили на носилки Себастьяно, как братья Ансельмо вытаскивали из воды своего младшего брата. Видел, но будто через какую-то пелену. Над головой разлилась ярко краска рассвета. Прошел только час со службы. Только час… а казалось, что это было в прошлом месяце. Или вообще не было никогда.
Никогда…
Но, не решившись сейчас об этом размышлять, Тибальт взял себя в руки и осмотрелся. И заметил, как старший брат, бросив пару слов бледному и будто подломленному Сильвио, направился прочь. К той улице, откуда они вышли. Не смотря по сторонам, младший Родетти побежал за ним. Будто тот мог объяснить. Или с ним можно поговорить.
- Валенцио! – позвал он брата. Тот остановился и круто обернулся.
- Что нужно? – грубо рявкнул он. Тибальт, не ожидая такой реакции, растерялся:
- Что с тобой?
- Со мной? – неожиданно взвился брат, а глаза сверкнули самым настоящим гневом. – Замечательно! Тибальт, подумай хоть раз в жизни, что и как! Хотя, что я несу, какое «подумай»!
Он наотмашь повел рукой, будто отгоняя от себя насекомое, фыркнул и снова отвернулся. Тибальт, проглотив плохо завуалированное оскорбление, выкрикнул ему вдогонку:
- Куда ты?!
- Пить, куда же еще, черт подери?! – через плечо ответил громко брат. – Скажи дома, чтоб до утра не ждали!
Тибальт встал, как ледяная статуя, и только смотрел вслед черной фигуре, которая резкими быстрыми шагами все удалялась прочь, пока не скрылась за поворотом. Тибальт в растерянных чувствах сделал несколько шажков вперед и прислонился к стене.
Куда-то сразу ушли все силы, все то, что наполняло его во время битвы, испарилось, развеялось, оставив его. Проснулись все царапины, и резкая адская боль заставила его содрогнуться и крепче ухватиться за каменную кладку. Раны жгли, искусно мстя за то время, когда, подхваченный вихрем мечей, он и думать позабыл об этом, разгоряченный и одурманенный битвой. Но ныне стальное колдовство рассеялось, и иголки боли пронзали его насквозь. Он согнулся, дыхание перехватило, тело ломало, раны горели. Все силы кто-то выпил, до дна, не оставив даже капли, чтобы он мог идти.
До дна. Начали возвращаться мысли и воспоминания. Покрытое копотью сознание, правда, отнюдь не прояснилось. Пустота и туман – вот что осталось. Остались лишь дым и угли от огня, пожиравшего еще недавно все подряд.
Мимо него изредка гуляли люди. Он провожал их сумрачным взглядом, будто не видя. Какой-то юноша, явно из Монтекки и только что с площади, остановился, брезгливо скривился и, засмеявшись, притворно поклонился. Тибальт лишь обжег его ненавидящим взором. Будь он в силах хоть поднять меч, он бы и на указ герцога наплевал.
«Враги… Когда ты кричишь – они поют, когда корчишься в муках – танцуют…»
Он не знал, сколько так простоял, ни о чем не думая, жадно глотая пыльный воздух. Наверное, немного. Время уже давно перестало существовать. Людей было немного. Все уже попрятались до домам. Рассвет скользил печально по крышам…
Он судорожно облизнулся. Соленая кровь на губах. Его или чья? В горле пересохло от криков. Апрельский ветер же холодно залезал за шиворот рубахи. Родетти растерянно посмотрел на свой плащ. Окровавленный, грязный, а еще где-то рваный. Неужели еще только этой ночью он был на плечах кузины, согревая её?
«Неужели… сегодня Пасха?» – какое-то детское недоумение. В голове не укладывалось. Это было так правильно… и безумно.
Тибальт, продолжая чувствовать во всех своих конечностях эту чертову слабость, решительно отошел от стены и повернул. Но не особо уверенно зашагал. Глупец! – понял он только у самого выхода к площади. Зачем вернулся?
Как пусто… Все разошлись, относя трупы. Господи, неужели еще сегодня он с Валенцио только говорили о том, что будут только веселиться? И где же сейчас старший брат и где он сам? И появилась какая-то крепкая прозрачная стена между ним сейчас и ним тогда. Он остановился у разломанной тележки, присел на нее, ладони приложив к вискам. Лишь после нескольких долгих минут он огляделся, ища… хотя бы знакомца.
У фонтана стоял старый враг Бенволио Монтекки. Видел он тоже неважно: сосульками свисали окровавленные светлые волосы, на щеке красовалась рваная царапина. Глаза его сосредоточенно вглядывались в противоположную от Родетти улочку. Вскорости оттуда прибежал запыхавшийся Меркуцио Скалигер.
- Ох, – надо же, даже здесь их слышно. – Ненавижу нотации.
- Валентин?
- Кто же еще? Он бы еще попробовал запретить мне с вами общаться. Хотя он уже давно эту мечту лелеет. Ах, Бог с ними, – тут его голос стал очень неожиданно серьезным. – Отнесли?
Тот кивнул, по лицу пролегла тень.
- Синьор Вителлески убит горем. Жена Фернандо вне себя. А Виктора еле смогли довести до его дома.
- Бедняга. Кто-нибудь сильно ранен?
- Антонио изрядно помяли. И Марио…
- Бенволио, Меркуцио!
Все трое, и бедующие друзья, и невольно подслушивающий их враг, обернулись на выкрик. К фонтану бежал Ромео Монтекки, и Тибальт даже поразился, как чисто он выглядел по сравнению с братом и другом: опрятный праздничный убор, приглаженные волосы, в руках, с еще большим удивлением заметил Родетти, полевой цветок. М-да, просто пастушок из пасторали. С лица еще не успела полностью исчезнуть блаженная улыбка юнца, который ничего не знал. Но от неэстетического вида вокруг это улыбающееся лицо стало бледнеть.
- Что здесь произошло? – взволнованно произнес он, но, не успей его друзья отозваться, он ответил на вопрос сам, гневно разведя руками:
- Не говорите. Что на этот раз? Кто-то неудачно чихнул?
- Ром… - хотел уже вставить свое слово его кузен, но его бессовестно перебили.
- Бенволио, но ты же всегда был против этих драк?! Почему же ты здесь?! – продолжал распаляться Ромео Монтекки. Что это с ним? Дурак? – Да вообще вы о чем оба думаете?! Сегодня же… праздник… А вы!
Внезапно он зло смял в пальцах цветок, бросил его на мостовую и ушел, кипя от какой-то внутренней злости. Меркуцио с Тибальтом проводили его на редкость похожими взорами: будто он был выходцем из какого-то другого мира, им всем чуждого.
- Что это сейчас было? – с непередаваемой интонацией произнес Меркуцио. Бенволио Монтекки с усталостью и странной безнадежностью вздохнул:
- Просто мы его сейчас разбили его добрый мир, где он пребывал все утро после службы, – при последнем слове он поморщился, будто его кто-то уколол. Скалигер противно свистнул.
- Ей-богу, мне иногда кажется, что мы с ним разговариваем на разных языках. И еще мне иногда кажется, что он «не здесь». А еще мне кажется, – с внезапной насмешкой произнес он, – что кто-то его слишком оберегает от войны.
- Он молод, – вяло попытался защититься синьор Безволио. Шут закатил глаза и с раздражением, будто эта тема давно была «занозой» в отношениях друзей, произнес:
- Бенволио, он на год старше Марио, а у того сегодня праздник – первый труп! Ты все равно не сможешь его долго беречь от этого! Не беспокойся – скоро и он потеряет невинность.
От сального подтекста в этих словах Тибальт скривился, как от тухлятины.
- Кто еще говорит, что не пошл? – вскинул бровью Монтекки.
- Ой-ей, не больше, чем другие! Знаешь... а я уже давно сравниваю всю эту войну со всеобщей шлюхой. Есть те, кто её не знает и воспевает Деву Марию без того, чтобы лезть к такой женщине в постель. Такие, как Ромео. Есть те, кто её любит, отчаянно, страстно, пропуская мимо ушей все её глупости. Такие, как Тибальт. Есть те, которых от нее тошнит… а потом все равно они к ней идут, ибо иногда она им по нраву. Такие, как старший Родетти. Есть те, кто изредка с ней спит, чтобы знать её тело и что в ней находят другие. Такие, как я. Есть те, кто хочет сжечь все бордели города. Такие, как мой брат. А есть те, кто её ненавидит, кто хотел бы пойти к другой, да вот приказано иное. Такие, как ты...
- Никогда не знал, что меня будут тащить к шлюхе силком, – хмыкнул без улыбки Бенволио, смотря пустыми мутными болотными глазами на рассветное небо. Шут засмеялся с какой-то горечью.
- Вот такая у нас абсурдная жизнь.
Внезапно раздался дикий, раздирающий душу вопль. Скалигер замотал головой, ища источник крика, Монтекки стоял, как вкопанный, а лицо - каменное.
- Это откуда? – спросил Меркуцио. Бенволио повел головой, прислушавшись:
- Из Капулетти, кажется. Да, с их стороны, – равнодушно отозвался он.
«Мать Габриэло», – подумал Тибальт, и сердце налилось свинцом, точно расплавили колокола в соборе и вылили прямо ему в тело. Голова раскалывалась.
- Дрянь, – внезапно сказал Меркуцио, сморщившись. – Три трупа – и в день Пасхи... Нет, дядя все верно сказал. Это уже через край.
- Разве? По-моему, все очень даже привычно… А то, что в святой день – ну и что… – и внезапно Монтекки хрипло засмеялся. Натянуто, глупо и с безверием. Скалигер внимательно посмотрел на друга:
- Почему так, Бенволио?
Горькая усмешка в мутных глазах.
- Потому что мы уже в аду, Меркуцио. Потому что мы прекрасно живем в таком мире, где умудряемся быть искренними и в келье исповедника, и в бою. Мы можем уже все. Мы дети ненависти, мы дети ада, порождения искривленного мира, мы: я, Родетти, ты... Мы завтра забудем обо всем – о умерших, о молитвах, о святых и о драке. И начнем сначала. Ибо ад – здесь, – показал он на себя. – А рая… – и показал рукой на обагренное небо. – А рая не существует.
Внезапно он замолчал и продолжил уже просто устало:
- Пойдем со мной. Мне еще с дядей надо объясняться.
- Ну хоть ему ты скажешь, что честно пытался утихомирить их?
- Если спросит.
- «Если спросит», – жестко передразнил друга Скалигер. – Ладно, пойдем.
Они, продолжая о чем-то разговаривать, удалились с поля битвы. Тибальт продолжал сидеть на этой к чертям разломанной тележке.
Неожиданно зазвонили колокола. По ком? По тому, кто воскрес, или по тем, кто погиб сегодня? Тибальт зашипел, как ошпаренная кошка, и схватился за голову. Виски бешено пульсировали, горели, как в лихорадке. Голова раскалывалась. Так тошно ему давно не было. Но что с ним? Он же уже давно должен был привыкнуть к битвам – сколько он их пережил. А сейчас… Будто все правильно… и нет.
Горели раны, будто по ним провели раскаленным железом. Затекшая кровь обсыпалась с рук. Он положил на свои колени до сих пор не вложенный в ножны меч и бездумно всмотрелся в отраженные клочки небес между кровавыми потеками.
Рассвет горел во всю, красные всполохи, точно ленты, вдеты в светло-оранжевые облака. Только вот не нес он радости о воскрешение Господа. Не нес. Лишь только мрачные вести о смерти двоих. О новой битве. О вновь пролитой крови.
В святые дни люди творят самые худшие бесчинства...
Нагретый плотный воздух лучше самой тяжелой могильной плиты придавливал его. Он смутно смотрел на себя в мече, пытаясь понять, когда же он был искренен: тогда, в храме, или здесь – в битве? Тогда, когда правили покой и размеренность, или сейчас, когда правили жесткость и ярость?
Ответа он не знал. Но это уже стало привычным.
Тогда что же не так…
- Святые небеса… – прошептал он, но не желая услышать ответы на свои вопросы.
Они молчали. Они были смятенны тем беспределом и разгулом. Люди напоили землю кровью. И вылили случайно много её на небо.
Он не помнил, как дошел до своего дома, шатаясь от боли, точно пьяный вдребезги. Хлопнула тяжелая дверь позади – проклятая могильная крышка. Не обращая внимания на слова слуги и вопрос матери, ничего не слыша, смотря вперед по-зимнему стеклянными глазами, он поднялся в свою комнату и буквально упал в кресло. И тут же заснул сном покойника.
А небеса – в огне.


Собственно, если кому интересно, песня:

Прослушать или скачать Lola Ces Le ciel et l'enfer бесплатно на Простоплеер

@темы: R&J: Бенволио и другие, графомань, R&J: фанфики

---

1. Я берег старшую сестру от стебных песен Канцлера, слишком громких композиций Iron Maiden и Dream Theater.
Теперь её инет-подруга фанатеет от Otto Dix. И активно.
Хорошо, что Эл критично относится ко всему, что ей предлагают.
И вообще - что-то мне это напоминает из моей жизни.
2. Мои одноклассники - свиньи. На семинаре по зарублитре были два человека, один из которых - я. При этом у Ани просто совесть проснулась. Впрочем, на немецком тоже были двое, правда, уже с другим человеком. В прошлый раз, когда я болела, этот человек был один.
3. А вообще, мне интересно - к чему снится историк?
4.
Прослушать или скачать Немного Нервно Миротворец бесплатно на Простоплеер
Вообще, когда я увидела название, я подумала, что это песня про Бенволио. Затем послушала. Подумала - Сейдр же! Переслушала. Теперь думаю, что Глен.
Кстати, без Глена в моей жизни стало даже скучнее... Но бог с ним - я вряд ли накуруюсь на сиквел.
5. А вообще надо редактировать фик по РиДжу. Может, сегодня выложу... А может, нет.
6. А еще я подумала, что если выбирать музыкальный стиль, то моя писанина подходит под прогрессив-метал То есть, длинные эпики с кучей повторов, иногда - короткие баллады скорее лирического содержания. Еще некая тяга к концептуальности. Жалко толь, что высокого мастерства мне не хватает.

@темы: музыка, R&J: Бенволио и другие, заметки о фикрайтерской доле, «A Dramatic Turn of Events» - сонг-сборник, «за жизнь»

---

Флэшмоб от жестоких людей.

1. Выбираем 10 ПЧ о которых имеем хоть какое-то представление, что это за люди. (у вашей Дент нет столько .-.)
2. Ассоциируем их с песнями.
3. Не попавшие в список ПЧ тянут лапки, чтобы им подобрали песни.
4. Попавшие в список ПЧ постят эту игру в своем дневнике. (своим указом Дент отменяет этот пункт - кто хочет, может продолжить)

1.  Киара Бошаро
2.  lapshalice
3.  Maestro delle fiabe
4.  Верда


1. Собственно, Лентра под эту песню писалась.

Прослушать или скачать Канцлер Ги Кинозал для психопата бесплатно на Простоплеер
2. Эл, как хорошо, что ты забросила дайри
Все из-за того, что ты её все время поминаешь:

Прослушать или скачать Fleur Осеннее Равноденствие бесплатно на Простоплеер
3. Ваша аватарка, что поделать

Прослушать или скачать Julien Loko La Dernière Danse бесплатно на Простоплеер
4. Пока так, но я надеюсь, что потом я узнаю тебя лучше:

Прослушать или скачать Короли Ночной вероны бесплатно на Простоплеер


Вет, еще раз запишешь меня в такие флэшмобы - проассоциирую с Отто Дикс.

@темы: флэшмоб

---

1. Определились-таки с местом выпускного, выбрали конечно, самое пафосное и дорогое заведение :/ На набережной и с красной дорожкой Почему я предчувствую скукоту?..
2. Мне нравится логика одного преподавателя: так как я в прошлом году прошла школьный этап, окружной и добралась до городского, в этом году иду сразу на окружную без школьного этапа. По-моему, это называется "эпик вин".
3. Внезапно нашла ассоциацию собственно, к Ромео/Джульетта. О_О Внезапность, ведь меня эта пара обычно не колышет, а тут что-то подумалось, что все-таки молодые, глупые и непослушные, но такой смерти на заслужили Даже за убийство Париса как-то уже не виню Ромео - несмотря на то, что Париса я любила всегда, с самого первого прочтения пьесы.
Но любить я их вряд ли когда смогу...
Собственно, ассоциация:

Сплин — Выхода нет на Яндекс.Музыке

Давно любила эту песню, но с ними не пересекалось.
Вследствие этого, решила послушать дальше Сплин. Нашла две песни:

Сплин — Три цвета (Первый снег) на Яндекс.Музыке

Бред бредом, но запоминается. xD

Сплин — Я не хочу домой на Яндекс.Музыке

А прослушивание этой песни наложилось на впечатление от фильма "Семь", в итоге у Дент появился сюжет для еще одного макси . При этом она уже набросала план и персонажей. "Зачем?" - вопрос открытый.

@музыка: Канцлер Ги - Доброе утро, Катары!

@темы: музыка, R&J: Бенволио и другие, заметки о фикрайтерской доле, «за жизнь»

---

Стоит мне хоть раз вздохнуть, мол, весь трэш по РиДжу я уже видела, как интернет преподносит мне новые сюрпризы...
На этот раз манга. И нет, не по известному всем аниме, а оригинальная.
«Роман-комикс «Ромео и Джульетта» создан художницей Соней Лионг и писателем Ричардом Аппиньянези по мотивам оригинального шекспировского сюжета. Однако действие пьесы перенесено в современную Японию. Вражда семей-якудза Монтекки и Капулетти мешает двум влюблённым быть вместе и толкает их на смерть»
Кем только не были две семьи xD И бизнесменами, и гвельфами с гибеллинами, теперь вот якудза.
Скачать не нашел где, в сеть никто не выкладывал, так что изображения с официального сайта:

Обложка:

Представление некоторых персонажей:

Что-то мне подозрительна Джульетта, фанатка певца Ромео.
Внезапный момент с Бенволио и Тибальтом:

Тибальт опять ужасно пафосный и эпичный X_X А Бенволио с катаной меня радует x)
"Короли":

Балкон:


Реплики вроде бы шекспировские.
Здесь есть остальные пьесы.
Самое смешное, что мангу переводили и она даже есть в магазинах. Вот я сейчас думаю

@темы: R&J: Бенволио и другие, R&J: трэш, угар, экранизации, интерпретации